Дж. Р. Р. Толкин
Шрифт:
А помимо работы над текстами «Легендариума», были и другие издания. В 1979 г. К. Толкин издал рисунки отца, в 1981 г., совместно с X. Карпентером, — его письма. В 1983 г. был опубликован быстро ставший чрезвычайно популярным сборник филологических работ Толкина — «Чудовища и критики, и другие эссе». Опубликовав основные повествовательные тексты «Легендариума», К. Толкин предоставил различные представляющие специальный интерес фрагменты, лингвистические и философско-богословские, другим исследователям. Сам он в последние годы занимался крупными поэмами отца на легендарно-эпические сюжеты. В 2009 г. вышла «Легенда о Сигурде и Гудрун». В 2013 г. подготовлена к изданию «Смерть Артура». Во всех трудах К. Толкина его поддерживает, а то и прямо участвует семья — и недаром завершающий, десятый том
Известна в целом отрицательная позиция К. Толкина по поводу выхода фильма «Властелин Колец» и особенно по поводу экранизации «Хоббита», когда дело едва не дошло до судебного разбирательства. По его собственным словам, связано это не столько с предубеждением против экранизаций (каковое, кстати, небезосновательно ощущал Дж. Р. Р. Толкин), сколько с «качеством» работ П. Джексона. Один раз прозвучало даже мнение, что кинематографисты книгу «распотрошили» на потребу современной молодежи. У почитателей творчества Толкина, кстати, немало своих претензий к возглавляемой К. Толкином структуре Tolkien Estate, обладающей правами на значительную часть наследия Дж. Р. Р. Толкина. Однако благодаря именно К. Толкину это творчество стало доступным во всей или почти всей полноте, и никому, очевидно, не стоит об этом забывать.
Из сыновей К. Толкина старший, Саймон, окончил Оксфордский университет. Предполагалось, что он станет историком, однако С. Толкин на практике от новейшей истории перешел к юриспруденции и стал адвокатом. Позже он с семьей переехал на постоянное жительство в Калифорнию, где у его жены был бизнес. С первых лет нового века С. Толкин взялся за писательскую карьеру. Его перу принадлежат три романа в жанре детектива и психологического триллера. Некоторое вдохновение к их написанию могла дать длительная практика адвоката по уголовным делам. При выходе фильма «Властелин Колец» С. Толкин поддержал кинематографистов как один из наследников писателя, что привело к публичному, но в итоге, к счастью, оказавшемуся временным разрыву с отцом.
Второй сын, Адам, по профессии инженер, с 1990-х гг. тем не менее постепенно становится основным помощником и продолжателем работы отца над наследием деда. Первыми шагами на этом пути стали переводы на французский язык «Книги забытых сказаний» и «Рисунков Дж. P. P. Толкина» с комментариями К. Толкина. В 2009 г. А. Толкин помогал отцу готовить к печати «Детей Хурина», участвовал в подготовке примечаний к книге.
Не менее, чем к сыновьям, был привязан Дж. Р. Р. Толкин и к своей единственной дочери, Присцилле. Присцилла, может быть, не настолько соучаствовала в отцовском творчестве и не настолько на него повлияла, не настолько разделяла интересы отца, однако она оставалась с ним вместе дольше и после бывала с ним рядом чаще, чем кто-либо другой из детей. С родителями Присцилла жила до начала 1950-х гг., когда окончила университет и стала социальным работником в Бристоле. Однако они и потом вместе отдыхали, путешествовали, а в начале 60-х Присцилла вновь поселилась в Оксфорде, чтобы работать в инспекции по делам условно осужденных. В это время она действительно виделась с отцом даже чаще Кристофера. У постели умирающего Толкина была она вместе с братом Джоном. Выйдя к 90-м гг. на пенсию, П. Толкин включилась в работу по публикации и изучению наследия отца. В 1992 г. она вместе с Дж. Ф. Толкином подготовила к изданию «Семейный альбом Толкинов» — собрание семейных фотографий. В 2012 г. ею было написано предисловие к переизданию переведенной и изданной в 1933 г. ученицей Толкина С. Миллс скандинавской «Саги о Хрольве Жердинке». В издании подчеркивалось, что оно является памятником дружбы переводчицы саги с семьей Толкин, а также влияния, оказанного сагой на творчество писателя.
Толкин имел полное право гордиться своими детьми. Каждый из сыновей, не один Кристофер, — а в каком-то смысле и Присцилла, — все они стали продолжением отца. С каждым для него было многое связано…
«Странный человек»
«Странный человек, сложный человек», — подытоживает свой очерк о характере Дж. Р. Р. Толкина X. Карпентер. Свою попытку «исследовать его личность» он завершает уместной цитатой из К. С. Льюиса:
Начать стоит с цитаты из того же Льюиса, только на этот раз не из романа, а из письма, и прямо по поводу Толкина. Повод частный — у Льюиса просили отрекомендовать просителя Толкину по одному академическому вопросу. Но упреждающая адресата цитата из письма ближайшего и неизменно благожелательно настроенного друга Толкина показательна: «Толкин может помочь. Но он самый неуправляемый (в общении) человек, которого я когда-либо встречал. Он будет говорить с вами отлично: но темой его ремарок будет то, что интересует его по случаю в данный момент, а это может быть что угодно от среднеанглийских слов до оксфордской политики. Только по везению вы получите что-то релевантное собственным проблемам».
По манере общения Толкина действительно вполне можно было воспринять как человека «не от мира сего». X. Карпентер столкнулся с этим и лично, о чем вспоминает так: «Профессор говорит о деталях, о которых я не имею никакого представления или, по крайней мере, весьма смутное. Я побаиваюсь, что он вот-вот задаст мне какой-нибудь каверзный вопрос, который раскроет всю глубину моего невежества. И вот вопрос действительно задан — но, по счастью, он чисто риторический и явно не требует ничего, кроме подтверждения.
Я все еще нервничаю. А вдруг за этим вопросом последуют другие, куда более сложные? Нервозность моя еще более усиливается от того, что я разбираю далеко не все из сказанного профессором. Голос у него странный: низкий, глухой; произношение чисто английское, но с каким-то странным оттенком, а с каким — трудно сказать. Такое впечатление, что этот человек принадлежит иному веку или иной культуре. Однако большую часть времени профессор говорит довольно невнятно. Он горячится, выпаливает слова залпами. Целые фразы съедаются, комкаются, теряются в спешке. Время от времени хозяин теребит губы рукой, отчего речь его становится еще менее разборчивой. Он изъясняется длинными сложноподчиненными предложениями, почти не запинаясь, — но внезапно останавливается. Следует длительная пауза. Видимо, от меня ждут ответа. Ответа на что? Если тут прозвучал вопрос, я его не расслышал… Внезапно профессор снова начинает рассуждать (так и не закончив предыдущего предложения). Он с пафосом завершает свою речь…
…По какой-то тонкой, одному ему понятной ассоциации он начинает обсуждать замечание в какой-то газете, которое его разгневало. Тут я наконец вижу возможность поучаствовать в разговоре и вставляю что-то, что, как я надеюсь, звучит достаточно умно. Профессор выслушивает меня с вежливым интересом и отвечает весьма пространно, подхватывая мое высказывание (на самом деле довольно тривиальное) и развивая его, так что в конце концов мне начинает казаться, будто я и впрямь сказал нечто стоящее. Потом снова перескакивает на какую-то новую тему, и я опять теряюсь. Я могу лишь односложно поддакивать тут и там; однако мне приходит в голову, что, возможно, мною дорожат не только как собеседником, но и как слушателем…
Поток слов ненадолго иссякает — профессор вновь раскуривает трубку. Я улучаю момент и сообщаю наконец, зачем пришел, — хотя теперь цель моего визита кажется уже неважной. Однако Толкин реагирует с большим энтузиазмом и внимательно меня выслушивает. Завершив эту часть разговора, я поднимаюсь, чтобы уйти, — но, очевидно, хозяин не рассчитывает, что я отбуду прямо сейчас, потому что он снова начал говорить. Он снова рассуждает о своей собственной мифологии. Его взгляд завороженно устремлен куда-то вдаль. Похоже, хозяин вовсе забыл о моем присутствии — он сунул трубку в рот и говорит сквозь зубы, не отпуская мундштука. Мне приходит в голову, что со стороны Толкин — вылитый оксфордский «дон», рассеянный профессор, какими их изображают в комедиях. Но на самом деле он совсем не такой! Скорее похоже, будто некий неведомый дух прикинулся пожилым оксфордским профессором. Тело может расхаживать по тесной комнатенке в пригороде Оксфорда, но мысль — далеко отсюда, бродит по равнинам и горам Средиземья».