Джагер
Шрифт:
– Понял. А оружие?
– Оружие скажи им под входом оставить. Но не обыскивайте.
– Так ежели у них что под одежей запрятано, в рукавах?
– Не обыскивать, я сказал. Пусть так заходят.
На лице Прохора была неуверенность, он будто хотел что-то сказать, да не решался. Повернулся, но выйти не успел: в палатку, качаясь, ввалился Стеня, порученец Хэнка-Губы, долговязый детина с отечным лицом. Он вперил мутный взгляд в Ильмара, дохнул перегаром.
– Ты слышь, это… старшой наш на разговор требу… просит то есть…
Договорить Стеня не успел: Прохор, широко размахнувшись, ударил его в грудь, и порученец вылетел наружу.
Ильмар поморщился, машинально подняв руку к поясу, но не найдя там пистолета. Пристрелить бы скотину пьяную… да нельзя. Он пожевал губами и сказал Прохору:
– Брось тварь у шатра Хэнка. Ему самому скажи: чтоб был готов сюда ко мне прийти. Не я к нему – он ко мне! Донеси до него эту мысль, слышишь, Прохор?
– Да уж донесу, – ответил помощник.
– Как я с этими двумя поговорю и они из шатра уйдут – приведешь Хэнка. Их самих на ночлег определишь в таком месте, чтоб со всех сторон наши хлопцы были.
– А ежели Губа с охраной придет?
– Охрана пусть снаружи стоит, где и Калеб с Рэмом. Все, зови сюда киевских. Ну, что ты рожу кривишь? Говори уже.
– Хозяин, посади еще кого в шатре. – Помощник махнул рукой на гору мехов, наваленных сбоку от лежанки. – Рэма туда, он небольшой, спрячется, с пистолями своими, чтоб, чуть что, пальнуть. Ты б видел этих двоих. Один еще так-сяк, но второй… Ну вроде гранаты, у которой кольцо выдернули. Так и чудится, что щас взорвется.
– Ничего, они не воевать приехали, а договориться.
Прохор покачал головой, поправил фуражку и вышел.
– Калеб! – донеслось снаружи. – Рэм где? Кликни его, быстро. А ты, сволота пьяная, куда ползешь?! А ну пошли, тварь бессмысленная! – Вслед за этим раздался звук удара, должно быть, помощник навернул Стеню сапогом по ребрам.
Ильмар взял с лежанки чехол с обрезом, вытащив оружие, сел на лавке лицом ко входу, отстегнул от чехла ремешок и прицепил его к кольцу на пистолетной рукояти. Сунул руку под крышку ларя и слегка, чтоб не опрокинулись бутылки с брусничной настойкой, приподнял ее. Вставив в щель ремешок, опустил крышку. Обрез повис у стенки. Крест откинулся на спинку лавки, одну руку положил на ларь, другую опустил между колен. Пальцы привычно скользнули под скобу, указательный придавил спусковой крючок. Он поднял голову. Киевские сядут с другой стороны, и если разговор круто пойдет, если они чего учудить вздумают – Ильмар одним коротким движением вскинет обрез, который гости до того видеть не будут, саданет из двух стволов… дробью обоим бошки снесет.
Отпустив оружие, он прикрыл глаза и попробовал расслабиться, да не очень-то получилось. Крест не спал две ночи, а все потому, что сначала одна из его бригад налетела на идущих к Лужникам торговцев, у которых в фургоне оказались аж два пулемета припрятаны, а после пришлось разбираться с медведковскими, укорачивать наглого своенравного Хэнка.
Снаружи закашляли – это Прохор подает сигнал, что гости на подходе. Ильмар сел ровнее, придвинул ближе бутылку. Не выдержав, зевнул, быстро потер глаза кулаками.
– Можно, хозяин? – громко спросил помощник.
– Заходи.
Шкура качнулась, и Прохор шагнул в шатер. Придерживая ее, отступил в сторону, впуская двоих в дорожной одежде.
– Стало быть, прошу знакомиться, – произнес он. – Атаман Ильмар Крест. Это Коста, а это Мирч.
Первый оказался довольно-таки молодым. Высокий, тонкий в кости, узколицый, с волнистыми темными волосами и плавными движениями. Одет в наглухо застегнутый плащ. Войдя в шатер, Коста коротко поклонился, улыбаясь, шагнул к ларю. Привставший Крест махнул рукой, и переговорщик сел на лавку.
И только увидев второго гостя, атаман понял, что имел в виду Прохор, когда сказал, что один из киевских вроде гранаты на взводе. Мирч был куда старше спутника, в расстегнутой брезентовой куртке, кожаных штанах, плотной шерстяной рубахе и сандалиях. Он казался опасным, как ядовитая змея. Ежик седых волос, вместо левого глаза бельмо, на лбу три коротких шрама, след от когтей песчаного шакала, определил Ильмар.
– Как добрались? – Атаман взял бутылку с настойкой.
– Сложно, – ответствовал Коста, мягко улыбаясь.
Прохор закрыл шкурой вход и встал сбоку от него.
Скинув куртку на пол, Мирч сел рядом со спутником, быстро обернулся к Прохору, скользнул взглядом по шатру, по Ильмару.
– Говорят, мутанты за Разломом распоясались, страх совсем потеряли, – произнес атаман неторопливо, разливая настойку. – Не напоролись на них в дороге? Закусывайте, пейте. В кувшине квас, а в том – вода. Чистая, из родника брали.
Мирч уставился на хозяина и произнес, едва шевеля губами, но при том громко и резко:
– Мы не пить приехали. Не закусывать.
Прохор у входа встрепенулся, рука опустилась к револьверу в кобуре. Коста быстро коснулся плеча спутника тонкими пальцами. Сверкающий взгляд Мирча пригас, переговорщик ссутулился.
– Как хотите, – равнодушно произнес атаман. Поставив бутылку, он нарочито медленно поднял свой стакан и сделал пару глотков. Коста с вежливой улыбкой ждал, Мирч, опустив голову и положив кулаки на колени, глядел в пол.
– Развито ли в Большой Московии искусство переговоров? – спросил Коста.
Подняв бровь, Ильмар повторил:
– Искусство? Это что значит?
– Вести переговоры дело сложное. Не всякому дано. Как человека к себе расположить, что и когда говорить… Я этому долго учился. Но сейчас все мои умения ни к чему.
– Почему же? – спросил атаман.
Коста слегка пожал плечами.
– Потому что, обдумывая нашу беседу в пути и вспоминая все, что известно о вас, я решил, что говорить следует прямо, начистоту. Почему Зиновия Артюха и наших людей не было в Шацке в условленное время? Атаман Крест, ваши бойцы намеренно не выполнили условий договора или не смогли их выполнить?