Джакомо Казанова. Величайший любовник или авантюрист-неудачник?
Шрифт:
Он был дитя любви и нелюбимым ребенком. У него было два отца, один бедный и законный, а другой незаконный и богатый; ни один о нем не заботился. У него была юная прелестная мать, делавшая карьеру на сценах и в постелях, от Лондона до Дрездена, но этого ребенка она отдала чужим людям, как только ему исполнился год; с того времени он более никогда не жил с нею вместе. У него было пять братьев и сестер, а он рос как сирота.
Для театра подобное – обычное дело. Да и просто в жизни «за честным мужем и жена сама становится честна», а вот за не очень честным… И можно еще очень долго рассуждать
Итак, Микеле Гримани (1697–1775).
Этому человеку в год рождения Казановы было двадцать восемь лет. Он происходил из очень обеспеченной и благородной венецианской семьи, а в 1748 году его избрали сенатором. Помимо этого, он, как мы уже знаем, был владельцем театра Сан-Самуэле, где работали Дзанетта Фарусси и Гаэтано Казанова.
Был ли Микеле Гримани отцом Казановы? Точно этого не знает никто. А вот биограф Казановы Фелисьен Марсо вообще предполагает, что эту версию «запустил» сам Казанова, отличавшийся чрезвычайной живостью фантазии. Он якобы вполне мог, «будучи убежден в том, кто именно был отцом его брата, распространить отцовство Гримани и на самого себя».
Как бы то ни было, семейство Гримани сыграло очень важную роль в судьбе Казановы, и к этому мы еще вернемся.
Первые годы своей жизни Джакомо Казанова – сирота при живых родителях – жил у своей бабушки Марции Фарусси. Рос он слабеньким и болезненным и вспоминать об этом периоде своей жизни ему никогда не доставляло никакого удовольствия.
Дом бабушки находился на улице Монахинь (ныне эта улица называется Калле-делле-Мунеге, она проходит параллельно площади Сан-Стефано, в двух шагах от улицы Малипьеро).
Гаэтано Казанова умер, когда Джакомо было восемь лет. Дедушка, сапожник Джироламо Фарусси, умер еще до замужества дочери. Получается, что фактически бабушка заменила Джакомо и мать, и отца, и всех прочих родственников.
Марция Фарусси примирилась с замужеством дочери, которое она не одобряла, узнав об обещании Гаэтано Казановы не понуждать свою супругу подниматься на сцену. Такие обещания всегда дают вступающие в брак актеры, но они никогда их не выполняют, в том числе и потому, что их жены сами не настаивают на верности данному слову. Впрочем, Дзанетта Фарусси вполне могла быть довольна своей судьбой, сделавшей ее актрисой: она была очень востребована, постоянно гастролировала, в том числе и в Санкт-Петербурге, ведя при этом весьма беспорядочный образ жизни и рожая детей.
Добрая бабушка любила внука и заботилась о нем, но мальчик не был счастлив. Его детство было молчаливым и одиноким. У него не было друзей и он почти не появлялся на улице. Дело в том, что, будучи очень болезненным от рождения, он страдал частыми кровотечениями из носа, которые лишали его последних остатков сил.
Соседи жалели маленького Джакомо, но никто вокруг не старался его развивать, полагая, что он все равно скоро умрет.
Если вдуматься, это была ужасная жизнь, какую едва бы вынес кто-то другой. Но Казанова был не «кто-то», он с детства ощущал свою незаурядность и был уверен, что его ждет самое необыкновенное будущее.
Когда Джакомо исполнилось восемь с половиной лет, бабушка отвезла его на остров Мурано.
Этот остров, который иногда называют «малой Венецией», состоял из ряда островков, разделенных каналами и соединенных мостами.
Дело было промозглым октябрьским
Бабушка гладила сжавшегося в комок внука по голове и нежно шептала ему на ухо:
– Не бойся, мой милый Джакомо! Главное – не бойся! Тебя вылечат, я совершенно в этом уверена.
Гондола, наконец, подошла к острову, окутанному серой дымкой, и пристала к берегу рядом с великолепной старинной церковью Санта-Мария-э-Донато.
– Подождите нас! – приказала бабушка двум гондольерам. – Мы можем задержаться!
После этого она повела Казанову в жилище одной известной на всю Венецю колдуньи, и та, приказав ребенку перестать дрожать, заперла его в огромный деревянный сундук.
Малыш Джакомо, запертый в темном сундуке, перестал кричать, сжался в комочек и, ни жив ни мертв, стал ждать нападения неведомого врага. Но ничего не произошло, если не считать того, что раздался оглушительный шум, в котором смешались пение, крики, мяуканье, топот ног, звон тамбурина, плач и даже хохот. Слушая этот дьявольский концерт, мальчик лихорадочно припоминал обрывки молитв: он не сомневался, что попал в ад! Но звуки были такими разнообразными, что он поневоле стал прислушиваться и понемногу забыл о страхе. Все происходящее было похоже на представление в приюте умалишенных…
А потом колдунья достала его из сундука, раздела и положила на кровать. Затем она стала жечь вокруг него какие-то корешки и бормотать заклинания. Закончив обряд, она дала Казанове пять сахарных облаток и приказала под страхом смерти молчать обо всем увиденном и услышанном.
За все это колдунья получила от бабушки Казановы серебряный дукат [1] . Она сказала, что кровотечения теперь прекратятся. А еще она предупредила Казанову, что следующей ночью его посетит одна прекрасная дама. Джакомо хотел спросить, что это будет за дама, но не решился. С этим бабушка и внук возвратились домой.
1
Дукат (ducato – герцогство) – денежная единица большинства европейских государств. Впервые дукаты были выпущены в 1284 году Венецианской республикой как подражание флорентийским флоринам. Большинство стран Европы на протяжении 700 лет выпускало дукаты, придерживаясь первоначальных характеристик: вес монеты около 3,5 грамм, проба сплава золота около 980-й. Сплав золота 986-й пробы получил название дукатного золота. Кроме того, в ряде стран чеканили серебряные монеты, эквивалентные по стоимости дукату.
Едва очутившись в своей постели, Джакомо сразу же заснул, но через несколько часов что-то разбудило его. О том, что произошло дальше, сам Казанова потом написал следующее:
«Я увидел – или вообразил, что вижу – спускающуюся от каминной трубы ослепительную женщину в великолепном, на широком панье, платье. Корона на ее голове была усеяна камнями, рассыпавшими, как показалось мне, огненные искры. Величаво, медленно поплыла она к моей кровати и присела на нее. Что-то приговаривая, она извлекла из складок своего одеяния маленькие коробочки и высыпала их содержимое мне на голову. Из ее долгой речи я не понял ни слова. Наконец она нежно поцеловала меня и исчезла тем же путем, каким и явилась. И я сразу снова уснул».