Джакузи для Офелии
Шрифт:
Из подъезда один за другим выходили служащие.
Наконец, ровно в пять часов, на пороге появился тот, кого ждал Леня.
Хмурый мужчина в темно-сером плаще мелкими шажками направился к площади, уставившись глазами в тротуар.
Леня распахнул дверь машины и вышел навстречу Черепкову. Тот приближался, не поднимая глаз.
— Извините, — проговорил Маркиз, резко дернув шеей, как будто ему мешал воротничок, — я человек не местный, ищу Мариинский театр, а меня отправили сюда. Это ведь не театр?
— Что? — зять несравненной Серафимы Петровны поднял голову. Увидев Леню, он моргнул
— Я ведь вижу, это точно не оперный театр, — повторил он, вплотную приблизившись к Черепкову, — здесь нет ни хороших голосов, ни слаженного кордебалета… только богатые декорации. Может быть, это театр комедии, а скорее всего — цирк или даже паноптикум… а что это вы так побледнели?
Черепков растерянно уставился на Маркиза. В его глазах, наконец, мелькнуло осмысленное выражение, и он, ничего не сказав, быстрыми шагами направился к своей машине.
Леня вернулся к «Мерседесу» и сел, на этот раз на переднее сиденье, рядом с водителем.
— Ну что, — спросил он, повернувшись к приятелю, — была?
— Была, — подтвердил тот, — ровно в пять на другой стороне улицы остановилась синяя «Хонда», на заднем сиденье сидела женщина. Она внимательно следила за вашей встречей и только что уехала.
— Отлично, — проговорил Маркиз, — рыбка заглотила приманку и как следует зацепилась за крючок.
Ухо вырулил на Исаакиевскую площадь и собирался уже свернуть к Дворцовому мосту, как вдруг Маркиз удивленно присвистнул и попросил приятеля притормозить.
Он увидел на площади интересную сцену, которую непременно хотел досмотреть до конца.
Возле скромной машины Черепкова стояли двое самых натуральных бандитов. Один из них, широкоплечий двухметровый громила с бритым затылком, толстой золотой цепью на колоннообразной шее и лицом, лишенным малейшего проблеска интеллекта, облокотился на скромные бежевые «Жигули», отчего машина ощутимо накренилась на один бок, и меланхолично жевал резинку. Второй бандит, небольшого роста и подвижный, на фоне здоровенного напарника казавшийся особенно щуплым, пританцовывал рядом, поводя во все стороны острым крысиным носом, как будто к чему-то принюхиваясь. Казалось, он и одной секунды не может простоять на одном месте.
Маркиз вспомнил, как Лола описывала двух бандитов, которые побывали в квартире убитого, что-то там разыскивая. Те двое, что стояли теперь возле машины Черепкова, очень подходили под это описание.
Сам Константин Черепков как раз вышел на площадь, по-прежнему двигаясь мелкими частыми шажками и уставившись в землю. При виде его братки явно оживились. Громила оттолкнулся от машины и выпрямился, при этом несчастные «Жигули» горестно застонали, крысеныш замер и сделал стойку. Черепков, видимо, что-то почувствовал и поднял глаза.
Тут же его словно подменили.
Занудный зять Серафимы Петровны резко пригнулся и бросился бежать, как заправский легкоатлет. Он устремился в тихий переулок, отходивший влево от площади, петляя при этом на бегу, как заяц, — видимо, боялся, что бандиты будут стрелять.
Однако братки, видимо, хотели заполучить его живьем, или они не решились применять
Черепков оглянулся на своих преследователей и юркнул в первую попавшуюся подворотню.
— Я этот двор знаю, — проговорил Маркиз, — он проходной. Подвези-ка меня к другому выходу, к Казанской!
Ухо, как всегда не задавая лишних вопросов, резко повернул руль и погнал «Мерседес» на Казанскую улицу.
— Жди меня здесь! — крикнул Маркиз, выскочив из машины и устремившись в арку проходного двора.
Здесь он застал уже второе действие драмы. Тощий бандит, похожий на крысу, догнал Черепкова и держал за отвороты серого плаща, поджидая своего отставшего напарника, который уже приближался с тяжелым топотом. Леня, который никогда не любил насилия, совершенно не собирался вмешиваться в происходящее, тем более что Серафимин зять не вызывал у него ни малейшей симпатии. Он хотел только выяснить, что за дела связывают Черепкова с уголовниками, поэтому тихонько скользнул за чью-то машину, стоящую совсем рядом с местом приближающейся расправы, и затаился. Непосредственные участники событий были слишком заняты и не обратили внимания на незваного зрителя.
— Ты чего это от нас бегаешь? — прошипел тощий бандит, встряхнув Черепкова. — Ты что — думаешь, мы с тобой шутки шутим? Ты думаешь, мы с тобой в догонялки играем?
— Я… я не хотел убегать… — тяжело дыша, отозвался Константин, — ноги как-то сами понесли… я испугался…
— Правильно испугался, — одобрил тощий «браток», — только ты, падла трухлявая, еще мало испугался! Ты еще не знаешь, что такое настоящий страх! Вот сейчас мы тебя, козла, как следует напугаем!
В это время запыхавшийся двухметровый громила добежал до них и с ходу заехал Черепкову пудовым кулаком в живот. Черепков ухнул, как филин, и согнулся пополам.
— Дай мне его! — прорычал бандит, отдуваясь. — Я этого козлину на котлеты разделаю!
— Погоди, Жека! — остановил его напарник. — Котлеты из него дрянь получатся, из козла вонючего. Его реально только на собачий корм переработать можно. Но это мы всегда успеем!
— У меня на эту падлу душа горит! — Жека приподнял Черепкова за волосы и ткнул кулаком в скулу. Голова жертвы качнулась, как у тряпочной куклы, и он безвольно обмяк.
— Ты поосторожнее, Жека, — поморщился «крысеныш», — как бы правда не загнулся! Нам же с него еще бабки получить надо!
— Да ты че, Серый, я его почти и не тронул! Так, легонько, в воспитательных целях…
— То-то — в воспитательных! Нам сегодня его убивать не велено, только припугнуть как следует! Если мы его раньше времени замочим, Ленивый на нас конкретно его долг повесит! Он уже и так здоровенный зуб имеет за наш прошлый прокол!
— Да ты, Серый, в тот раз сам квартиру перепутал! Говорил — двадцать четвертая, двадцать четвертая, а в натуре у него — двадцать вторая! Еще и на свежего покойника, как назло, напоролись, чуть в ментовку не угодили…