Джастис
Шрифт:
— Спасибо, — шепчу я.
— Не за что.
Я надеваю браслет на запястье, влюбленная в то, что он представляет.
— А папочка может остаться на ужин? Я еще не готова с ним попрощаться.
Мои глаза снова встречаются с глазами Джастиса, и я жду какой-то реакции на эту просьбу, но он ничего не показывает.
— Он может остаться, если захочет, но, возможно, у него уже есть планы.
— Я останусь, — перебивает он, снова удивляя меня.
— Ура! — веселость Ханны витает в воздухе, ее счастье наполняет мое сердце.
—
— Лазанью?
— Угадала.
— Да! — ее кулак взмывает в воздух. — Сейчас вернусь. Не уходи, — приказывает она, грозя Джастису пальцем, прежде чем выбежать из кухни.
Как только мы остаемся одни, напряжение заполняет комнату. Прочистив горло, я поднимаюсь и возвращаюсь к резке овощей.
— Похоже, вы хорошо провели день.
— Так и есть.
Я киваю, и, когда он больше ничего не говорит, продолжаю резать огурец, стук ножа по разделочной доске заполняет неловкую тишину.
— Спасибо за фотографии.
Когда он не отвечает, я оглядываюсь через плечо и вижу, что он наблюдает за мной, его напряженные глаза обжигают каждый дюйм моей кожи. В памяти всплывает поцелуй из той ночи, мои губы покалывает от воспоминаний. Судя по его горящему взгляду, я не сомневаюсь, что он тоже об этом думает.
— Я верну-ула-а-ась, — нараспев произносит Ханна, разрывая наш зрительный контакт, и вприпрыжку бежит на кухню. — Я принесла книгу, о которой тебе рассказывала, мама читает мне ее на ночь. Хочешь посмотреть?
— Конечно, — отвечает он.
Она хватает его за руку и ведет к столу. Когда он садится, она запрыгивает к нему на колени, смотрясь так уютно, словно полностью принадлежит ему. От их вида в груди разливается тепло. Очевидно, сегодня они преодолели еще больше барьеров, и я не могу быть за них более счастлива.
Я возвращаюсь к делу, и, слушая их разговор, меня охватывает удовлетворение.
— Может, сегодня вечером ты сможешь меня уложить, — говорит она.
— А ты хочешь?
— Очень.
— Тогда я так и сделаю.
Я улыбаюсь тому, как она крутит им как хочет. Если у кого-то и есть способность приструнить Джастиса Крида, то определенно у Ханны. В ней есть нечто такое; доброта и невинность, из-за которых очень трудно не отдать ей весь мир.
— Может, однажды ты даже сможешь остаться на ночь.
Как только предложение слетает с ее губ, я промахиваюсь ножом мимо овоща и режу себе палец.
— Черт! — бросив нож, тянусь за кухонным полотенцем, оборачивая им рану, причиняющую жгучую боль.
— Мамочка, с тобой все в порядке?
— Все нормально, — вру я, стиснув зубы.
Джастис в одно мгновение оказывается рядом со мной.
— Дай посмотреть, — говорит он, хватая меня за запястье.
— Я в порядке.
— Дай посмотреть, Райан, — его властный тон не терпит возражений.
Я протягиваю ему руку. Он ведет меня к раковине
Джастис включает холодную воду и встает позади меня, подставляя мой окровавленный палец под кран. Вдавливающаяся в меня эрекция неоспорима, отчего я вся вспыхиваю. Боль исчезает, и я не чувствую ничего, кроме жара его тела и сдерживаемого желания, которое все еще питаю к этому мужчине.
— Лучше? — бормочет он, его теплое дыхание щекочет мне ухо.
Я киваю, не в силах вымолвить ни слова.
Он поворачивает мой палец, осматривая рану.
— Швы накладывать не нужно.
— Хорошо, — бормочу, как идиотка, и это единственное слово выходит до смешного с придыханием.
Его высокомерный смешок грохочет в груди и вибрирует у меня за спиной. Хочу осадить его свирепым взглядом, но внезапно энергия между нами меняется, и я чувствую, как он напрягается.
Повернувшись к нему лицом, вижу, что он смотрит на мою грудь. Прежде чем успеваю сообразить, в чем дело, он залезает мне под майку и вытаскивает цепочку. С жемчужиной, которую он подарил мне на восемнадцатилетние.
В поисках ответов он изучает цепочку, затем мое лицо.
Я облизываю внезапно пересохшие губы, мой пульс учащается, а разум пытается найти оправдание, почему я все еще ее ношу, но его напряженный взгляд лишает меня дара речи.
Громкий пронзительный звук заполняет кухню, выталкивая нас из тяжести момента. Вздрогнув, закрываю уши, и мне не требуется много времени, чтобы понять, что это пожарная сигнализация. Охнув, оборачиваюсь и вижу, как из духовки вырывается черный дым.
— О нет! — я отталкиваю Джастиса и бегу открывать дверцу, размахивая перед лицом полотенцем, в то время как Ханна приближается ко мне сзади, кашляя во все стороны. — Не подходи.
Джастис разбирается с пожарной сигнализацией, пока я достаю подгоревший ужин и ставлю его на плиту. С поникшими плечами принимаю поражение. Мне ни за что его не спасти. Ущерб непоправим.
Обернувшись, вижу, что Джастис и Ханна наблюдают за мной. Ханна смотрит на меня с сочувствием, в то время как Джастис — полная противоположность. Он выглядит более веселым, чем кто-либо.
— Кто хочет заказать пиццу? — спрашиваю я.
— Я люблю пиццу, — говорит Ханна и смотрит на Джастиса. — А ты?
— Сойдет.
Пока Джастис и Ханна продолжают свой разговор, я выбрасываю сгоревшую лазанью, вызываю доставку, а затем хватаю пластырь и обматываю им палец.
Несмотря на предшествующую катастрофу, у нас, в конечном итоге, получается отлично поужинать. Пока мы едим пиццу, за которую заплатил Джастис, Ханна рассказывает мне об их дне, обо всех животных, которых они видели. Мы смеемся, и даже Джастис время от времени улыбается. Ужин проходит легко, непринужденно и... прекрасно. Именно так, как я мечтала все эти годы.