Джед и кафе
Шрифт:
Мужчина, что был в моей камере, проснулся.
– Что уже?
– заворчал он.
– Даже завтрак не дадут?
– Вставай! Без лишних разговоров.
– Сказал полицейский очень строго.
– Ну, вот, мы даже не успели подружиться - говорит мужчина, обращаясь ко мне.
– Сейчас из меня выпустят все соки. Не знаю, куда я попаду потом. Какая тюрьма светит мне. Было бы здорово, если бы рядом с домом.
И он засмеялся, покидая эту опустошённую камеру. За всё это время, что он был здесь, я ни разу не взглянул на него. И я решил,
– С тобой мы позже разберёмся - Сказал полицейский, бросив взгляд на меня.
– Сейчас у нас просто завал в отделе. Столько различных дел.
И так я остался совсем один.
Через пару часов принесли завтрак. Я живо набросился на него, потому что больше не мог удерживать в себе этот дикий голод.
Просидев пару часов на холодном полу, я вновь начал упражняться. Это придавало мне силы. Сердце снова было не остановить.
После упражнений гудела голова. Сам же я ходил несколько минут словно пьяный. Вокруг всё было смазано и расплывчато.
Я прошёлся до одного края стены, затем до другого.
Если так ходить и молчать одному, то можно просто сойти с ума. Я начал считать до ста, затем обратно. И так ещё несколько раз. Голова разгуделась. Сейчас бы не мешала таблетка.
Почему Пандора мне звонила? Просто поболтать? Как она говорила. Или же что-то другое? Я тогда совсем не захотел с ней говорить. Люди никогда не говорят то, что действительно хотели сказать. Может быть, она одумалась? Ведь все девушки хотят чего-то необычного, чего-то нереального от жизни, не понимая, что реальность это система, в которой есть только то, что в ней есть.
Боже, ни одна женщина в моей жизни, не захотела понять меня, не захотела принять меня таким, какой я есть. Все эти люди, если их что-то не устраивало, старались скорее попрощаться со мной.
Сажусь на знакомый родной пол. Мрачные стены начинают тускнеть. Уже вечер. Тут было так тихо, и эта тишина отдавала безмолвным отчаяньем.
Я стал играть сам с собой в слова. Но это быстро надоело.
Затем я стал говорить все слова наоборот. Говорят, это хорошая профилактика от Альцгеймера. Как бы этот друг не навестил меня в старости.
Затем я устал работать головой, и просто сидел, глядя, как ничего не происходит в маленьком окошке. Оно было единственной связью с жизнью. Тогда, по ту сторону этого окна, казалось, что жизнь лишена смысла, теперь же, когда я потерял его пространство, казалось, что всё могло быть осуществимым. Нужно лишь только снова обрести его.
Наступило утро.
Я проснулся, потому что по ту сторону решётки происходила суета.
Полицейские проходили мимо меня, провожая преступников по своим новым местам жительств.
– Поймали всю шайку - говорит один человек в форме, обращаясь к другому.
– Пытались ограбить банк.
Другой в ответ усмехнулся.
Шаги больно отдавались в моей голове. Сквозь это молчание, я начинал пугаться любого шума.
– Держи свой завтрак.
– Кто-то кинул мне вонючую похлёбку.
Я не мог притронуться к еде. Меня воротило от всего. Мне казалось, я задыхаюсь от этого тухлого воздуха, от которого нельзя было деться. Он сдавливал мои лёгкие, что мне становилось так душно, так неприятно. Я не мог насытиться кислородом.
Противясь, я сидел, заражённый окисшей атмосферой. Через пару минут всех арестованных рассадили по клеткам, и шаги прекратились.
– Эй, Джек - перекрикивались схваченные - Ты здесь.
– Да.
– отвечал голос.
– Здорово же мы обломались.
– А ну молчать!
– Крикнул полицейский, стуча дубинкой по решётке. Я был так рад, что услышал чью-то речь.
Голоса смокли, чтобы через пару минут превратиться в едва слышимые перешёптывания.
Я сидел, пытаясь уловить хоть одно знакомое слово из этих звуков.
Закрываю глаза.
Не знаю, сколько сейчас времени. Да и стоит ли знать?
– Мистер Блейк?
– Послышалось за решёткой. Полицейские снова ходили среди пленных, чтобы найти кого-то.
– Мистер Блейк!
– закричал полицейский.
– Где он?
– спросил другой.
– Не знаю. Новенький. Не успели разглядеть ещё.
Я поворачиваюсь на другой бок. Быстрее бы нашли своего "Блейка" и проваливали отсюда.
Они медленно проходят мимо тюремных камер. Шаг за шагом отдаётся в моей голове.
Наконец, шаги останавливаются возле моей камеры.
– Эй!
– Закричал полицейский - Ты, что, оглох?
– Я?
– Удивлённый, я открываю глаза.
– Нет, ты.
– Закричал полицейский.
– А, ну, живо поднимайся. Мы уже несколько минут зовём тебя.
– Вы звали какого-то мистера Блейка - говорю я.
Они засмеялись.
– Ты совсем с катушек слетел? Ты и есть мистер Блейк.
– Это какая-то ошибка - говорю я.
– Вы не за того меня приняли.
– Нет, это ты не за тех нас принимаешь - говорит полицейский.
– Мы не в игры пришли с тобой играть.
Я поднимаюсь, не понимая, в чём, собственно, дело.
Решётка открывается. Я вижу два злобных взгляда, глядящих на меня из под полицейских фуражек. Эти двое ведут меня по тёмному коридору куда-то вдаль.
Когда темнота исчезает, передо мной открывается дверь. Затем пустая комната. Стул, на который меня грубо толкают. Стол, на который я опираюсь.
Эти двое уходят, хлопнув за собой дверью.
Некоторое мгновение я сижу в одиночестве.
На стене тикают часы, каждой секундой прессуя мой слух. Тик-так-тик-так-тик-так. И так без конца и без края. Тягучее ощущение непрерывности времени. Даже если меня смешают с грязью, даже если загонят меня в угол, где нет ничего, я не скроюсь от времени. Оно повсюду. Давит, давит на моё существование своим присутствием.