Джек Ричер, или Дело
Шрифт:
— И с кем же ты об этом говорил?
— С последним бойфрендом Шоны. Он был солдатом.
Глава 32
Мальчик пригласил меня в дом. Матери дома не было, зато в холодильнике стоял кувшин с холодным чаем. Из-за полузакрытых ставень в доме царил полумрак. И пахло какой-то затхлостью. Дом был низким и узким, но комнат в нем оказалось много. Кухня, она же столовая, затем гостиная и, как я предположил, три спальни в задней части дома. Нормальное пространство для двух родителей и
Мальчик сказал, что зовут его Брюс. Мы, взяв по стакану чая, сели за кухонный стол. Рядом с холодильником висел старый настенный телефон. Бледно-желтый пластик. Шнур телефона был длиной примерно двенадцать футов. На столешнице стоял старый телевизор. С маленьким экраном, но цветной, с какими-то хромированными финтифлюшками на корпусе. Похоже, старинными, а может быть, и подобранными где-нибудь в куче мусора и отполированными, как детали на старом «Кадиллаке».
Вблизи и при личном общении мальчик выглядел не лучше, чем на улице. Но если не принимать во внимание голову, то все остальное у него было в полном порядке. И скелет, и мускулы без изъянов; широкая грудная клетка и широкие плечи, развитые руки. В глубине души он казался сдержанным и веселым. В общем, этот парень мне нравился.
— А они действительно возьмут меня в армию? — спросил он.
— Кто это они?
— Армия, я хотел сказать. Ну, сама армия. Они возьмут меня?
— У тебя есть судимости по уголовным делам?
— Нет, сэр.
— А ты подвергался арестам по каким-либо делам?
— Нет, сэр.
— Тогда, конечно же, они тебя возьмут. Они бы взяли тебя хоть сегодня, будь тебе достаточно лет.
— Другие будут надо мной смеяться.
— Возможно, — сказал я. — Но не по той причине, о которой ты думаешь. Солдаты не такие. Они найдут над чем посмеяться. Над тем, о чем ты никогда и не подумаешь.
— Я все время буду носить каску.
— Если им удастся найти каску достаточно большого размера.
— И очки ночного видения.
— Может, еще капюшон, который надевают при обезвреживании неразорвавшихся бомб, — сказал я.
Я посчитал, что капюшон, который надевают при обезвреживании неразорвавшихся бомб, был бы более всего кстати. Но это было не совсем то заявление, которое хотел бы услышать будущий рекрут.
Я глотнул чаю.
— А вы смотрите телевизор? — спросил мальчик.
— Нечасто, — ответил я. — А что?
— У них есть выгодные программы, — сказал он. — А получается это так: они втискивают передачу, которая рассчитана на час, в сорок с лишним минут. На этом они наживаются.
— Ты думаешь, что я сейчас делаю что-то похожее?
— Да нет, я говорю то, что думаю.
— Так кто, по-твоему, убил твою сестру?
Мальчик отхлебнул чаю, сделал серьезный вдох, после чего начал говорить, что он думает об этом и о том, о чем его никогда не спрашивали. Все это извергалось из него быстро, последовательно,
— Поймите, — говорил он, — ей перерезали горло; значит, нам нужно подумать о том, кого тренируют делать подобные дела, или о том, кто уже обучен такому, или о тех и о других.
Подобные дела. Горло его сестры.
— Ну и кто же отвечает этим требованиям? — спросил я.
— Солдаты, — ответил он. — Особенно те, которые здесь. И бывшие солдаты. Форт-Келхэм — это же место для подготовки парней, выполняющих особые задания. Они знают, как это делается. И охотники. Да и большинство людей в городе, если говорить по-честному. В том числе и я.
— Ты? Ты что, тоже охотник?
— Нет, но я же должен питаться. Люди держат свиней.
— И?..
— Вы что, думаете, свиньи кончают жизнь самоубийством? Мы перерезаем им глотки.
— И ты это делал?
— Десятки раз. Иногда получал за это доллар.
— Когда и где ты в последний раз видел Шону живой?
— В тот день, когда ее убили. Это была пятница. В ноябре. Она ушла из дома примерно в семь часов. Уже стемнело. Она нарядилась.
— Куда она собиралась?
— За железную дорогу. В бар «Браннанс», я думаю. Туда она обычно ходила.
— А что, бар «Браннанс» здесь самый популярный?
— Они все популярные. Но «Браннанс» — это такое место, где большинство начинает и заканчивает.
— И с кем Шона пошла туда в тот вечер?
— Она вышла из дома одна. Может, собиралась встретиться со своим бойфрендом в баре.
— Она дошла туда?
— Нет. Ее нашли в двух улицах отсюда. На том месте, где кто-то начал строить дом.
— Это то место, где куча гравия?
Мальчик утвердительно кивнул.
— Она лежала прямо на ней. Как при человеческом жертвоприношении из учебника истории.
Мы встали из-за стола и с минуту побродили по кухне. Затем налили еще чая и снова сели к столу.
— Расскажи мне о последнем бойфренде Шоны.
— Первый белый бойфренд из всех, кто у нее был.
— Он ей нравился?
— Даже очень.
— Они ладили между собой?
— Им было хорошо.
— И никаких проблем?
— Лично я не видел.
— Это он убил ее?
— Возможно.
— Почему ты так думаешь?
— Я не могу исключать возможность, что это сделал он.
— Подспудное чувство?
— Я хотел сказать, что кто-то же убил ее. Может быть, это он.
— Как его звали?
— Рид. Так его всегда называла Шона. Рид то, Рид сё… Рид, Рид, Рид…
— А фамилия?
— Не знаю.
— Мы носим нашивки с именами. Боевая форма, — сказал я, — над правым нагрудным карманом.
— Я никогда не видел его в форме. В городе они все были в джинсах и в футболках. Иногда в куртках.
— Офицер или рядовой?
— Не знаю.
— Ты разговаривал с ним. И он тебе не сказал.