Джек Ричер, или Средство убеждения (Убедительный довод)
Шрифт:
Я услышал, как в замке повернулся ключ. Распахнулась дверь. Протестующе завизжали петли. Куин оставил дверь открытой. Снаружи доносился шум двигателя, работающего на холостых оборотах. Куин его не заглушил. Значит, он не собирался здесь задерживаться. Я услышал шаги по линолеуму кухни. Быстрые, легкие, уверенные. Поступь человека, знающего о том, что он ведет игру по-крупному, и уверенного в близком выигрыше. Куин шагнул в дверь. Я ударил его локтем в висок.
Он рухнул на пол навзничь, и я зажал ему горло. Отложил «ругер» и обыскал его. Он был без оружия. Я убрал руку, Куин поднял голову, но я швырнул
Его глаза, открывшись, сначала сфокусировались на пистолете, затем на мне. Я был в форме, со знаками отличия, нашивками и всей прочей мишурой, так что Куин сразу же понял, кто я такой и почему здесь.
– Подождите, – сказал он.
– Зачем?
– Вы совершаете ошибку.
– Вот как?
– Вы все не так поняли.
– Разве?
Он кивнул.
– Они были продажными.
– Кто?
– Фраскони и Коль.
– Правда?
Куин снова кивнул.
– А затем он попытался ее обмануть.
– Как?
– Мне можно сесть?
Я покачал головой, не убирая пистолет.
– Нет.
– Я проводил одну операцию, – быстро заговорил Куин. – Работал вместе с государственным департаментом. Мы проверяли посольства недружественных стран.
– А что насчет девочки Горовского?
Он нетерпеливо тряхнул головой.
– Идиот, с этой чертовой девчонкой ничего не произошло. Горовский должен был играть свою роль, только и всего. Все было подстроено. На тот случай, если его будут проверять. К таким вещам мы готовимся досконально. Вдруг у кого-то возникнут подозрения и он начнет копать глубже. Мы позаботились обо всем. За нами могли вести слежку.
– Что насчет Фраскони и Коль?
– Они знали свое дело. Вышли на меня довольно быстро. Решили, что я преступник. Что меня очень обрадовало. Это означало, что я играю свою роль так, как надо. Затем все пошло наперекосяк. Фраскони и Коль обратились ко мне и предложили затормозить расследование, если я им заплачу. Сказали, что это даст мне время покинуть страну. Они думали, я намереваюсь это сделать. Тогда я решил, а почему бы им не подыграть? Ибо кто может знать наперед, какая рыба попадется в сети? А чем ее больше, тем веселее, разве не так? Поэтому я сделал все так, как они просили.
Я молчал.
– Расследование продвигалось медленно, не так ли? – заметил Куин. – Не сомневаюсь, вы обратили на это внимание. Оно тянулось неделя за неделей. Очень медленно.
Медленно, как улитка.
– Затем настало вчера, – продолжал он. – Я схватил за шкирку сирийцев, ливанцев и иранцев. Настал черед иракцев, а это уже была крупная рыба. Поэтому я решил заодно схватить за шкирку и ваших ребят. Они приехали ко мне за последней выплатой. Сумма должна была быть большой. Но Фраскони захотел забрать себе все. Он ударил меня по голове. Я потерял сознание, а когда очнулся, увидел, что Фраскони уже расправился с Коль. Это был настоящий сумасшедший, поверьте. У меня в ящике письменного стола лежал пистолет, и я убил Фраскони.
– Почему вы обратились в бегство?
– Потому что я испугался. Я всю жизнь прослужил в Пентагоне. Ни разу в жизни не видел кровь. И я не знал, сколько ваших еще замешано в этом деле. Возможно, Фраскони и Коль были не одни.
Фраскони и Коль.
– Вы оказались на высоте, – одобрительно заметил Куин. – Вы приехали прямо сюда.
Я кивнул, вспоминая восьмистраничную биографию, составленную безукоризненным почерком Коль. Профессия родителей, дом, где вырос.
– Кому это пришло в голову? – спросил я.
– Первому? Разумеется, Фраскони. Он же был старшим по званию.
– Как ее звали?
У него в глазах мелькнула искорка страха.
– Коль.
Я снова кивнул. Коль отправилась производить арест в парадной форме. Черная полоска с фамилией на правой стороне груди. «Коль». Как требует устав: «Полоска с фамилией женщины-военнослужащего располагается горизонтально справа на расстоянии от одного до двух дюймов от верхней пуговицы мундира, в зависимости от индивидуальных особенностей фигуры». Куин прочитал фамилию, как только Коль вошла в дверь.
– А имя?
Куин задумался.
– Не помню, – признался он.
– А как звали Фраскони?
«Полоска с фамилией мужчины-военнослужащего располагается по центру клапана правого нагрудного кармана на одинаковом расстоянии от шва и пуговицы».
– Не помню.
– А вы попробуйте.
– Я не смогу вспомнить. Это ведь ничего не значащая мелочь.
– Три из десяти. Тройка.
– Что?
– Ваша общая оценка – тройка. Очень плохой результат.
– Вы о чем?
– Ваш отец работал на железной дороге, – медленно произнес я. – Мать сидела дома. Ваше полное имя – Фрэнсис Ксавье Куин.
– Ну и что?
– Так расследование не ведут, – объяснил я. – Собираясь схватить кого-то за шкирку, узнаёшь об этом человеке все. Вы вели игру с двумя нашими сотрудниками в течение нескольких недель и так и не узнали, как их зовут? Не удосужились заглянуть в их личные дела? Не сделали никаких записей? Не составили донесений?
Куин промолчал.
– Кроме того, у Фраскони никогда в жизни не было собственной мысли, – продолжал я. – Он делал только то, что ему говорили. Ни один человек, знавший этих людей, не сказал бы «Фраскони и Коль». Они были Коль и Фраскони. Ты завяз в грязи по самые уши, а этих ребят ты увидел только тогда, когда они пришли за тобой. И ты убил их.
Куин доказал правоту моих слов, бросившись на меня. Я был готов к этому. Боец он оказался никудышный. Я сбил его с ног, ударив гораздо сильнее, чем требовалось. Когда я загружал его в багажник его собственной машины, он еще был без сознания. Не пришел в себя и тогда, когда около заброшенного сарая я перегружал его в багажник своей машины. Проехав на юг по шоссе 101, я свернул направо, к Тихому океану. Остановился на площадке, усыпанной щебнем. Оттуда открывался величественный вид. Было около трех часов дня, ярко светило солнце, и океан был ослепительно синий. Площадка была огорожена металлическим заборчиком высотой по колено, за ней еще на пол-ярда продолжался щебень, после чего следовал длинный вертикальный обрыв к самому берегу. Дорога была пустынной. Одна машина в пару минут. Основной транспортный поток следовал по шоссе.