Джек Ричер, или Враг
Шрифт:
– Мне нужно задать вам несколько обычных полицейских вопросов, – сказал я.
Я спросил их о самых стандартных вещах. Были ли у Карбона враги? Вступал ли он с кем-нибудь в конфликты? Угрозы? Драки? Все трое дружно мотали головами и отвечали на каждый мой вопрос отрицательно.
– Что-нибудь еще? – спросил я. – Было что-нибудь такое, что могло бы угрожать его жизни?
– Например что? – невозмутимо спросил один из старших сержантов.
– Все, что угодно, – сказал я, решив остановиться на этом.
– Нет, – ответили они хором.
– У вас есть какие-нибудь предположения? – поинтересовался я.
– Присмотритесь
Потом они ушли, а я остался сидеть, размышляя над их последним заявлением. Рейнджер, который хочет что-то доказать? Я в этом сомневался. Не слишком правдоподобная теория. Сержанты «Дельты» не отправляются в лес с теми, кого они не знают, чтобы получить там по голове. Они проходят длительную и очень серьезную подготовку, которая сводит подобные случайности практически на нет. Точнее, делает их невозможными. Если бы рейнджер решил подраться с Карбоном, у подножия дерева обнаружили бы тело рейнджера. Если бы с ним пошли два рейнджера, мы бы нашли двух мертвых рейнджеров. В самом худшем случае на теле Карбона имелись бы раны, говорящие о том, что он защищался. Прикончить его было бы совсем не просто.
Значит, он отправился туда с человеком, которого знал и которому доверял. Я представил себе, что он совершенно спокоен, о чем-то болтает, возможно, улыбается, совсем как в том баре. Может быть, указывает куда-то дорогу, ничего не подозревая и повернувшись спиной к тому, кто на него напал. Затем я представил себе, как из-под шинели появляется монтировка или ломик, убийца замахивается и наносит удар, раздается треск костей. Потом снова. И снова. Три неожиданных удара. А застать врасплох парня вроде Карбона совсем не просто.
Зазвонил мой телефон, и я взял трубку. Это был полковник Уиллард, урод, сидящий в офисе Гарбера в Рок-Крике.
– Где ты? – спросил он.
– В своем кабинете, – ответил я. – Как бы иначе я мог ответить на ваш звонок?
– Оставайся там, – сказал он. – Никуда не уходи, ничего не делай, никому не звони. Это прямой приказ. Просто сиди тихонько и жди.
– Чего?
– Сейчас я приеду.
Он отключился, а я положил трубку на место.
Я сидел на своем месте. Никуда не пошел. Ничего не делал. И никому не стал звонить. Сержант принесла мне чашку кофе, и я ее взял. Уиллард не приказывал мне умереть от жажды.
Через час я услышал в приемной голос, и ко мне вошел молодой сержант из отряда «Дельта», тот, что с бородой и сильным загаром. Я предложил ему сесть и задумался над полученным приказом. «Никуда не уходи, ничего не делай, никому не звони». Получается, если я стану разговаривать с парнем, будет считаться, что я что-то делаю, и это вступит в противоречие с той частью приказа, в которой говорится: «Ничего не делай». Но с другой стороны, дыхание – это работа (в формальном смысле). Метаболизм – тоже. Мои волосы и щетина на лице продолжали расти, как и все двадцать ногтей. Я терял вес. На самом деле для человека невозможно ничего не делать. Поэтому я пришел к выводу, что данную часть приказа можно рассматривать как риторическую.
– Чем могу помочь, сержант? – спросил я.
– Я думаю, что Карбон был геем, – сказал сержант.
– Ты думаешь, что он им был?
– Ну хорошо, он им был.
– Кто еще знал об этом?
– Мы все.
– И что?
– И ничего. Я посчитал, что вы должны знать, и все.
– Ты полагаешь, это имеет отношение к его смерти?
Он покачал головой.
– Нас это не беспокоило. Тот, кто его убил, был не из наших. Не из нашего подразделения. Такое просто невозможно. Мы таких вещей не делаем. А за пределами подразделения никто ничего про него не знал. Значит, дело не в этом.
– Тогда зачем ты мне рассказал?
– Потому что вы все равно узнаете. Я хотел, чтобы вы были готовы. Чтобы это не стало неожиданностью.
– И что?
– Ну, может, вы сумели бы это скрыть, раз дело совсем в другом.
Я ничего ему не ответил.
– Это замарает его память, – сказал сержант. – Так не должно быть. Он был хорошим парнем и хорошим солдатом. Быть геем не преступление.
– Согласен, – сказал я.
– Армия нуждается в переменах.
– Армия ненавидит перемены.
– Они говорят, что это вредит сплоченности подразделения, – проговорил он. – Им бы следовало прийти и посмотреть, как мы работаем. Карбон был одним из нас.
– Я не смогу скрыть этого факта, – сказал я. – Возможно, я бы так и поступил, если бы мог. Но то, как выглядело место преступления… все поймут, что хотел сказать преступник.
– Что? Это выглядело, как преступление на сексуальной почве? Вы нам не говорили.
– Я постарался скрыть неприятные детали.
– Но никто не знал. Никто за пределами нашего отряда.
– Значит, кто-то все-таки знал, – возразил ему я. – Или убийца один из ваших.
– Это невозможно. Исключено.
– Так или иначе, но какой-то из вариантов возможен. Он встречался с кем-нибудь за пределами вашего подразделения?
– Никогда.
– То есть шестнадцать лет он воздерживался от интимных отношений?
Сержант на мгновение замолчал.
– Ну, я не знаю, – сказал он.
– А кто-то знал, – проговорил я. – Но на самом деле я тоже не думаю, что причина убийства в его пристрастиях. Кто-то просто постарался выставить дело так, чтобы казалось, будто его убили из-за того, что он был геем. Пожалуй, это мы можем утверждать наверняка.
Сержант тряхнул головой.
– Это будет единственное, что о нем все запомнят.
– Мне очень жаль, – сказал я.
– Я не гей, – проговорил он.
– Да мне все равно.
– У меня есть жена и ребенок.
После этих слов он ушел, и я вернулся к выполнению приказа Уилларда.
Я потратил это время на раздумья. На месте преступления не нашли орудия убийства. И никаких серьезных улик – ни кусочков одежды, зацепившихся за куст, ни следов на земле, ни кожи убийцы под ногтями Карбона. Все это легко объяснялось. Орудие нападавший забрал с собой. Скорее всего, он был в полевой форме, отвечающей всем требованиям Министерства обороны касательно прочности и надежности, и именно поэтому на кустах не осталось ни ниток, ни кусков ткани. Текстильные фабрики по всей стране вынуждены выполнять суровые условия, предъявляемые к военному поплину и твилу. Земля замерзла, поэтому на ней не осталось никаких следов. Морозы в Северной Каролине стояли примерно месяц, и мы находились как раз посередине этого срока. Кроме того, убийца напал неожиданно, и у Карбона не было времени повернуться и вцепиться в него ногтями или лягнуть его.