Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Шрифт:
Мать Джека, облокотившись на доски, полусидя, полулежа, крепко спала, положив на руку свою бедную седую голову.
Она не проснулась ни от грохота упавшей двери, ни от шагов своего старшого. Видно, не часто приходилось бедняжке отдыхать за последнее время!
Джеку казалось, что, склонив голову набок, старая Джейн с любовью разглядывает своего милого мужа.
Осторожно переступив через ноги матери, мальчик огляделся по сторонам. Видно, дом уже валился, и пришлось подпирать крышу этим свежевыструганным столбом. На куче тряпья вповалку,
Послюнив пальцы, Джек затушил огонь. Потом, положив котомку в угол, он расстелил курточку и прилег рядом с братишками.
Джейн Строу внезапно проснулась среди ночи. Вся она была мокрая от пота, но спину ее прохватывал мелкий и частый озноб. Свеча почему-то потухла, и нечем было высечь огонь. Приснилось ей, что кто-то из ребятишек плачет навзрыд среди ночи, или это было действительно так?
Женщина села и прислушалась.
– Это ты плачешь, Филь?
– спросила она тихонько.
Никто не отзывался.
– Том, ты еще не спишь?
– еще тише прошептала она.
Дети спали.
Нашарив в темноте платок, женщина закутала плечи и заняла прежнее положение.
Почти каждый раз, когда кто-нибудь входил, дверь срывалась с петель, но Джек наконец привык к этому грохоту. Каждый из мужиков Дизби хотел прийти попрощаться со старым Строу и сказать пару слов в утешение вдове.
Джейн напрягала все силы, чтобы казаться спокойной, но, когда у нее в голове начинало сильно гудеть и подкашивались ноги, она беспомощно оглядывалась.
Джек подходил и поддерживал мать, тихонько поглаживая ее по плечам и по спине.
И в своем безысходном горе бедная женщина не могла не заметить, что старшой уже перерос ее на целую голову и что если он и дальше станет так тянуться, то будет ростом выше отца.
Хоронить кузнеца было решено завтра, когда будет свободен отец Ромуальд.
Люди мало-помалу оставили хижину. Нужно же было дать близким время попрощаться как следует с покойником.
Опустившись на колени перед мертвым, Джек положил голову ему на грудь. Он никогда бы не решился сделать это при жизни отца.
Джек точно и ясно знал, что отец умер. Снэйп-Малютка сказал, что при падении кузнец мало того что перебил ключицу, он и отшиб себе легкие. Поэтому-то он и кашлял кровью все эти три месяца.
Это сильное тело станет добычей земли. На кладбище уже обвели заступом место, где будут копать яму.
Но все-таки, положив голову на эту холодную, мертвую грудь, Джек затаив дыхание прислушивался, не стукнет ли, хотя бы и слабо, отцовское сердце.
Вот еще кто-то вошел - Джек слышал грохот двери и слабое восклицание. Он ждал, что вошедший приблизится к покойнику. Но у двери никто не двигался. Мальчик оглянулся. Вся занесенная мокрым снегом, у дверей стояла Джоанна Друриком.
Джек устало кивнул в ответ на ее приветствие. Джейн Строу стряхнула с гостьи снег.
Мальчик слышал, как за его спиной мать поцеловалась с Джоанной,
– Неужели вы все это сами тащили, миледи?.. Если бы не барышня, мы умерли бы с голоду, сынок.
Джоанна, стоя на коленях, молилась в углу. Потом она подошла к покойнику и попрощалась с ним.
– В плохой час мы встретились с тобой, милый, дорогой Джек, - сказала она, положив мальчику руки на плечи.
– Но я тебя прошу, крепись и не унывай.
Джейн Строу, зарыдав, выбежала из комнаты.
– Последние дни мы все время говорили с ним о тебе, - добавила девочка, поглаживая руку Джека. Мелкие слезы бежали по ее щекам и затекали за ворот.
Джек вытер ей глаза углом башлыка.
– Дай тебе боже счастья, Джоанна, за то, что ты не гнушаешься такими бедняками, - произнес он тихо.
Девочка посмотрела на него с удивлением:
– Что ты, Джек? У меня ведь больше нет никого в целом свете!
Джек внимательно глянул на нее. Джоанна стала еще красивее; сейчас она была похожа на совсем взрослую девицу. Но все-таки Джек не мог не заметить темных теней, которые легли вокруг ее усталых глаз. Щеки Джоанны уже не казались такими круглыми, как раньше. Даже ее короткий прямой нос как будто вытянулся немного, а губы стали бледнее.
– Тебе тоже, как видно, не сладко там, в монастыре?
– спросил он заботливо.
– Не обо мне речь!
– Девочка тряхнула косами.
– Ах, мне обо многом нужно поговорить с тобой, Джек! Мать Геновева отпускала меня сюда ежедневно, потому что даже будущей монахине нельзя отказать в уходе за больными. Но теперь я уже не нужна здесь, и меня ни за что не выпустят за монастырские ворота...
– Разве ты не свободна делать все, что тебе вздумается?
– спросил Джек быстро.
Джоанна молчала.
– Разве мать Геновева...
– начал было снова Джек.
– Если бы меня и мать Геновеву заперли в одной комнате, мы бы перегрызли друг другу глотки!
– пробормотала девочка со злобой.
Потом, раскаявшись в своих словах, не поднимаясь с колен, Джоанна прочла молитву и, нагнувшись над покойником, долго целовала желтый блестящий лоб.
– Он постоянно так хорошо вспоминал о тебе, Джек!
– сказала она рыдая.
Джек стиснул зубы. А как мало думал он о своих, живя там, в Гревзенде...
– Мать Геновева ежедневно спит после обеда час-два, а то и больше, шепнула Джоанна вдруг.
– Ты можешь приходить ко мне в это время... Ты знаешь, где растут зимние груши?
Знал ли это Джек? Мальчишки в Дизби не только знали, где что растет в монастырском саду, но еще и точно могли бы сказать, когда поспевает тот или иной плод или ягода.
– Вот в том месте очень легко перелезать через ограду, - сказала девочка.
Это Джеку тоже было известно.
– Пока я в Дизби, я буду каждый день навещать тебя, Джоанна, пообещал он на прощание.