Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Шрифт:
– Я помню!
– ответил Джек сердито.
Кончено! Он сюда больше не придет! Ему хотелось плакать или браниться.
Но сейчас же он пересилил себя. Джоанна в снег и в ветер приходила навещать его старика. Через силу таскала она тяжелые корзины с хлебом, пшеном и солью для малышей. Девочка не виновата. Вероятно, эта песенка действительно никуда не годится. Да, она, видать, не из тех, что прожигают насквозь.
– Ну, миленький Джек, не сердись, давай помиримся!
– нежно уговаривала Джоанна.
–
– Там, где Робин Гуд догоняет леди.
– И, положив Джеку голову на плечо, девочка как ни в чем не бывало приготовилась слушать.
Строятся за Робином
Зеленые стрелки,
начал Джек нараспев,
Падает перчатка
С белой руки.
Леди поворачивает
Черного коня,
Леди сладким голосом
Приветствует меня:
– Ты слышишь, как колотится
В этом сердце кровь?
Вот тебе рука моя,
А с ней - моя любовь!
Это место тебе понравилось, а, Джоанна?
– Угу, - ответила девочка задумчиво.
Холод пробирался даже через теплый лисий мех, и, кроме того, от неосторожных движений плащ часто сваливался в снег.
Вдруг Джоанна взяла руку Джека и крепко сжала ее горячими руками. Нащупав его ладонь, она вложила в нее свою руку и один за другим сама закрыла его пальцы.
Вот тебе рука моя,
А с ней - моя любовь!
произнесла она.
Джек молчал. А вдруг она опять засмеется?
Потихонечку он хотел высвободить свою руку.
– Зачем ты притворяешься, Джек?
– сказала Джоанна с укором.
– Разве мы не любим друг друга еще с самой осени?..
Даже под таким отличным меховым плащом дольше сидеть было невозможно, потому что сильно замерзали ноги.
Джек накинул плащ девочке на плечо и застегнул на пряжку.
Они медленно пошли по дороге, топая ногами, как военные лошади.
Это была та же дорога к Дургэмскому лесу, по которой они прогуливались в теплый сентябрьский день четыре месяца назад, но, господи, сколько с тех пор произошло нового с каждым из них!
Джоанна внимательно слушала рассказы Джека о Гревзенде, о мастерской Генри Пэстона, о Джоне Боле...
О "безумном кентском попе" она уже слыхала не раз. Проповедника иначе и не называли в монастыре. Саймон Сэдбери - архиепископ - поклялся, что добьется отлучения отца Джона от церкви. Мать Геновева говорит, что он хуже фрайеров7.
– Нет, он не хуже фрайеров!
Джек опять почувствовал неизъяснимое тепло.
– Ты меня любишь, Джоанна?
– спросил он останавливаясь. (Девочка кивнула головой.) - Ну, ты тогда должна любить и его. Если тебе доведется встретить отца Джона Бола, ты сама скажешь, что я прав.
– Хорошо!..
–
– Хочешь, пойдем к твоей матери и расскажем ей все?
– предложила она вдруг.
О нет, Джейн Строу сейчас ничего не слышит и не видит. Она слишком подавлена своим горем.
– Не надо, Джоанна. Ей сейчас не до нас!
– Да-да, верно, - согласилась Джоанна.
– А знаешь, она все-таки любит меня, Джек.
Они шли по дороге, взявшись за руки, иногда болтая без умолку, но чаще тихонько улыбаясь своим собственным мыслям.
Так вошли они в лес.
– Ух, страшно!
– сказала Джоанна вздрогнув.
Джек вспомнил о Заячьей Губе и о его Зеленых молодцах. Он рассказал Джоанне о своем товарище.
– Бедненький, - промолвила девочка.
– А так он красивый, ты говоришь? Бравый и высокий?
– Да, выше меня... Ненамного, правда.
– Джек почувствовал легкий укол ревности.
– Какой же ты смешной, Джек!
– засмеялась Джоанна, заглядывая ему в глаза.
– У тебя же нет заячьей губы... Говори еще!
– А почему ты ничего не хочешь мне рассказать, Джоанна?
– Я не проклинаю тот день, Джек, только потому, что я провела его с тобой. Тот день, когда я удрала в монастырь. Ты меня любишь, Джек?
– Очень, - сказал он, опустив голову.
– Я не могу тебе объяснить, но я для чего-то нужна матери Геновеве. Она была бы рада засушить меня между двух страничек молитвенника, как отец Роланд засушивает цветы... Я ей для чего-то нужна... И она сделает так, что я постригусь в монахини, - добавила Джоанна с испугом.
– Господь с тобой, Джоанна! К чему ты это говоришь? Когда тебе исполнится пятнадцать лет, мы поженимся, и я увезу тебя...
– Как Робин Гуд - леди?
– Тебе не хочется, чтобы я был ремесленником?
– Нет, ничего, - сказала Джоанна, наморщив нос.
– Только почему они мучают этих бедных учеников? "Джоанна Строу, жена мастера", - с расстановкой произнесла она.
– "Джоанна Друриком", конечно, красивее.
– Ну вот, ты опять злишься, Джек!.. Если бы ты был на войне, ты бы мог заслужить рыцарство...
Джек думал о другом. Но можно ли об этом рассказать девочке?
– Джоанна, - начал он останавливаясь, - ты знаешь, о чем проповедует Джон Бол?
– Не знаю. Но, наверно, он говорит хорошее, если мать Геновева так его ненавидит.
– Он говорит, что лорды несправедливо отбирают общественную землю и заставляют мужиков за гроши работать на себя, - сказал Джек, пытливо поглядывая на Джоанну.
– Ну конечно, это правда, - отозвалась девочка.
– И что мужики должны собраться и дать отпор лордам. И это будет когда-нибудь, потому что человек не стерпит, чтобы с ним обращались, как со скотом...