Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Шрифт:
– Я жду твоего ответа, Джек, - сказал мастер ласково.
– Здесь темновато, но работать еще можно, - ответил Джек.
Заячья Губа за спиной мастера показал ему кулак.
– Ну, вот видите, - произнес мастер укоризненно и поучающе добавил: Если кому-нибудь покажется, что в мастерской слишком темно, достаточно закрыть глаза на несколько мгновений. Открыв затем их, вы убедитесь, что на дворе стоит ясный божий день. Эд Прей, разве я сказал, что уже сейчас нужно закрывать глаза?
– Ясный божий день!
–
– В этом проклятом сарае всегда стоят темные чертовы сумерки! Мы подписали обязательство работать от зари до того времени, когда в домах зажигают свечи. А у нашего хозяина свечей нет и в помине!
Джек оглянулся на мальчишку с досадой. Попробовал бы он постоять в кузне подле раскаленного горна или, не разгибаясь, проработать в поле в дождь, в жару или в сильный ветер. Заячья Губа показался ему грубым и заносчивым, а кроме всего, парня очень уродовал его природный недостаток.
– Вот тебе шило, дратва, щетина и болванка, на которой ты будешь выдалбливать кожу, - сказал Ричард Комминг.
– Садись!
– и, к огорчению Джека, указал ему место рядом с Заячьей Губой.
Мастер вышел. Джек опустился на скамью и тотчас же растянулся, больно щелкнув зубами.
Заячья Губа оказался к тому же еще и задирой - ударом ноги он вышиб из-под Джека скамейку:
– Слушай, как тебя там, Пшеница или Солома1, где это ты выкопал такую красивую куртку?
Джек сжал кулаки. Отец дал ему эту куртку для поездки к нотариусу, и после этого мальчик уже не переодевался. Пожалуй, Заячья Губа был прав: неблагоразумно было садиться в праздничной одежде за работу. Старую куртку мать аккуратно связала в узелок и туда же положила теплый платок и рукавицы на тот случай, если ее старшого застигнут в городе зимние холода. Но разве все это давало право Заячьей Губе вышибать из-под него скамейку?
У Джека так и чесались руки, чтобы смазать обидчика по шее, но он удержался. Может быть, в городе иначе решаются споры, и не следует сразу же показывать себя неотесанным деревенским пентюхом.
Однако споры всюду решались одинаково.
Не обращая внимания на соседа, Джек стал шилом прокалывать дырочки по краям кожи. Потом кудрявый и приветливый мальчик показал ему, как вправлять щетину в дратву. После этого необходимо было смазать дратву воском.
Держа воск в губах, Джек широко раскинул руки, подражая движениям своего наставника. Нечаянно он слегка коснулся плеча Заячьей Губы.
– Ах ты Солома несчастная!
– закричал тот, вскакивая как ужаленный. Ты еще будешь замахиваться на меня кулаками?
И еще двое мальчишек угрожающе поднялись со своих мест.
Чтобы защитить себя от нападения сзади, Джек прислонился к стене. Потом, вспоминая все свои победы и поражения, он стал в оборонительную позицию, мысленно говоря себе: "Если тебя собираются поколотить, начинай первым!" И сделал первый выпад.
Ученики дрались деревянными колодками и свернутыми кусками кожи, а Джек - только кулаками.
– Ах ты деревенский подлиза!
– кричал, нанося удары, Заячья Губа. Тебе светло здесь, в этой мастерской? Ничего, когда тебе подобьют оба глаза, в мастерской сразу сделается темнее!.. Рви с него эту дурацкую куртку!
– бормотал он, дергая Джека за рукав так, что тот трещал по всем швам.
– Эти мужики, как видно, все лето носили в ней навоз для удобрения, вот почему она такая красивая и благоухает, как роза!
– Вот как бьют у нас в Дизби!
– приговаривал Джек после каждого удачного удара.
И так как никто не говорил шепотом, то понятно, что в мастерской стоял неимоверный шум.
Выше Джека ростом был только Заячья Губа. Это был опасный и опытный враг. Но сейчас он стоял у дверей, ежеминутно сплевывая кровь. Остальные дрались ретиво, но неумело.
– Вот как бьют у нас в Дизби!
– все чаще и чаще приговаривал Джек, как вдруг все мальчишки бросились к опрокинутому столу, пытаясь навести порядок. Заячья Губа отскочил в угол как раз вовремя, и его заслонила с шумом распахнутая дверь.
Вслед за Ричардом Коммингом в мастерскую вошел разгневанный хозяин дома.
Мальчишки уже сидели на своих местах, но по всему полу были разбросаны обрезки кожи, спутанная дратва, валялся стул с поломанной ножкой. Джек Строу в изодранной куртке стоял у стены, с засученными по локоть рукавами.
– Что это такое? Почему ты оставил работу?
– строго обратился Генри Пэстон к Джеку.
– А где же Чарлз Блэк?
– спросил он оглядываясь.
Волей-неволей Заячьей Губе пришлось выйти из-за своего прикрытия.
– Кто это тебя так разукрасил?
– спросил хозяин.
– Э, да я вижу, что новенький здесь справился и без кочерги, - добавил он, поняв, в чем дело. Почему ты затеял драку, новенький?
Джек молчал.
– Или, может быть, Чарлз Блэк первый тебя задел?
Джек молчал.
– Знаешь что, милый, - сказал мастер, и злые желваки заходили у него под кожей, - заруби себе раз навсегда на носу: когда с тобой говорит хозяин, ты должен отвечать на все вопросы. Кто первый затеял драку?
Джек молчал.
– Немедленно складывай свои вещи и отправляйся!
– сказал мастер гневно.
– Я взялся испытать тебя в работе, а не в драке. Так и объяснишь Снэйпу-Малютке. Проваливай!
Лучше было бы, чтобы он избил его на месте.
Бледный и оторопевший Джек подошел к окну, где лежал его узелок.
– Я первый его ударил, парень здесь ни при чем, - сумрачно отозвался Заячья Губа из своего угла.
Мастер изо всех сил стукнул кулаком о стол. Ричард Комминг, подойдя, шепнул ему что-то на ухо.