Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Шрифт:
Кузнец перескочил через плетень.
– Все это очень хорошо, - говорил бейлиф, беспомощно разводя руками, но нужно, чтобы ты все-таки как-нибудь поднялся и сходил в Уовервилль. Потом ты сможешь лежать, сколько тебе будет угодно, но это дело не терпит отлагательств. Ты парень грамотный и толковый.
– Какая грамота нужна для того, чтобы передать письмо и подождать ответа!
– с досадой отозвался бедняга.
– Посмотрите, подо мной уже вся солома мокрая от крови, а Снэйпа-Малютку нигде не могут найти. Замолчите, прошу вас, господин бейлиф. Я только очень прошу, чтобы вы помолчали!
Кузнец знал строптивый характер Филя, а сейчас к тому же тот был вне себя от боли. Поэтому он решил вмешаться.
– Господин бейлиф, - сказал он, - мой парнишка не хуже Филя справится с любым поручением. Пусть сосед умеет писать, но мой Джек не отстает от него в чтении. Да и сметкой господь бог его не обидел!..
Бейлифу это было только на руку.
– Ну, лежи, лежи!
– обрадовавшись, обратился он к Филю. И, поворачиваясь, добавил строго: - Я ничего не слышал из того, что ты кричал о господах из замка. Ты понял: я ничего не слышал. Но в другой раз будь осмотрительнее!
Кузнец постарался поскорее увести его на свой двор.
Джек при бейлифе дважды повторил наказ сэра Гью. Он взял письмо, все покрытое печатями с оленьей головой, и еще раз с начала выслушал все наставления. Нужно было передать это письмо, нужно было дождаться ответа и нужно было обделать еще третье дельце, но оно было такого деликатного характера, что бейлиф отвел Джека в сторону и долго шептался с ним у плетня.
Дорога в Уовервилль была совершенно размыта последними дождями, поэтому кузнец разрешил своему старшому взять ослика.
– Когда этот парень вернется из Дувра, а он обязательно зайдет к нам, - говорил кузнец с гордостью, - он и не узнает своего заморыша. Большое спасибо он скажет старому Строу, потому что ехать на таком осле - это совсем не то, что тащиться пешком по грязной дороге.
Нотариус жил в здании странноприимного Дома близ Уовервилля. Он держал служанку, конюха и мальчишку-клерка, того самого, которому было продиктовано завещание сэра Тристана, однако Джек до крови отбил себе кулаки, стуча в ворота, и в конце концов ему пришлось перелезть через забор.
Во дворе тоже никого не было видно, а дверь дома открыл сам нотариус.
Голодные куры, утки и гуси так ретиво кинулись к крыльцу, что чуть было не сбили Джека с ног.
– Энни!
– крикнул нотариус в гневе.
– Том! Стиви!
Никто не отзывался. Тогда, сняв с себя маленькую французскую шапочку, которой он закрывал свою лысину, отстегнув белые нарукавники и вынув из-за уха перо, стряпчий дал все это подержать Джеку, а сам налил воды в длинные каменные колоды и, зачерпнув из бочки зерна, начал бабьим голосом скликать птицу.
После этого, надев нарукавники и шапочку и заложив перо за ухо, он принял из рук Джека письмо.
– Господин стряпчий, - сказал Джек, помня наставления бейлифа, - сэр Гью ждет от вас точного ответа на все свои вопросы.
Нотариус, не уходя в дом, тут же на крыльце сломал печати. Письмо сэра Гью было короткое, однако нотариус два или три раза засмеялся, пока дочитал его до конца.
– С тобой ничего нет, кроме письма?
– спросил он, с ног до головы оглядев Джека.
– Ну, так передай тому, кто послал тебя, - важно обратился он к мальчику, - что нотариус, так же как священник, не может выдавать тайн лица, доверившегося ему. Сэр Гью как был опекуном имущества своего сына, так пускай и продолжает его опекать. Через год завещание вскроют, и тогда мы все узнаем, что там написано. А впрочем, гм-гм, - добавил он, - скажи своему лорду, гм, что господину нотариусу очень понравились его черные свиньи, да-да, и что один такой поросеночек ему весьма пригодился бы. Горох ваш хорошо уродился в этом году?
– Я прошу вас, господин стряпчий, напишите сэру Гью обо всем этом сами, - сказал Джек.
– Я никогда не сумею все это так складно изложить, как вы.
– Ну, для того чтобы так складно говорить, как я, - снисходительно ответил нотариус, похлопывая мальчика по плечу, - нужно было шесть лет протрубить в Итонской коллегии и шесть лет поголодать на семинарских харчах. Я вполне заслужил этих жирных гусей и уточек, которых ты тут видишь, и тех - гм...
– которых мне еще пришлют добрые люди. Словом, скажи своему лорду, что скупость - это глупость и что сухая ложка рот дерет.
Велев Джеку подождать ответа, стряпчий скрылся в доме. Мальчик огляделся по сторонам. Клерка нотариуса нигде не было видно, но, еще проходя через двор, Джек слышал какой-то подозрительный шорох, доносившийся из овина. Подбежав, он с силой распахнул верхнюю створку двери.
В соломе, забившись в самый угол, сидел курносый краснощекий мальчишка и уписывал жареного цыпленка. В первую минуту он просто остолбенел от ужаса, но, разглядев Джека, тотчас же успокоился.
– Чего тебе здесь нужно, мужлан?
– спросил он, весь вытягиваясь, как молодой петушок.
– Слушай, - сказал Джек, немедленно приступая к делу, - ты был при том, как покойный сэр Тристан Друриком писал свое завещание?
– Я сам писал это завещание, - возразил мальчишка важно и вдруг, вспомнив о своем положении, крикнул надменно: - Снимай шапку, когда говоришь с клерком его милости господина нотариуса!
– Хочешь заработать кругленькую сумму?
– спросил Джек, не обращая внимания на его важность.
Тот быстро проглотил последний кусок, и вся его измазанная жиром физиономия выразила желание заработать кругленькую сумму.
– А что я должен сделать для этого?
– спросил он, вытирая о платье жирные пальцы.
– Только проехаться в Друриком и обратно.
– А что я должен буду делать в Друрикоме?
– Этого я не знаю. Ну, решай поскорее, потому что сейчас выйдет твой хозяин.
– Кругленькую сумму да еще жареного каплуна, тогда я согласен, быстро сказал клерк, поднимаясь на ноги.
"Ну, жареных каплунов сам сквайр ест только на святую пасху", подумал Джек, а вслух произнес:
– Обо всем ты договоришься на месте. Словом, выходи на дорогу и жди меня. Я подвезу тебя на своем ослике.