Джек-Соломинка (Часть 1-5)
Шрифт:
Сердце Джека громко забилось в груди.
"Если б не йомен25 в зеленой куртке..." - вспомнилась ему песня. Но нет, не следует слишком доверять песням и сказкам...
– А ты был при этом?
– спросил он насмешливо.
– Я-то не был, - почесываясь, ответил малый, - но отец мой в ту пору возил песок...
– Сладки гусиные лапки!
– перебил его Джек басом, поудобнее устраиваясь на сене.
Это была любимая поговорка его отца: "Сладки гусиные лапки!" - "А ты их едал?" - "Да я не едал, но наш дядька видал, как их бейлиф едал; говорит,
Парня взорвало.
– Ты рыжий кентский дурак!
– сказал он.
– Эх, беда, что Брентвуд так далеко от моря! Мы на вашем месте захватили бы уже не один корабль и тогда ударили бы на господ с суши и с моря!
Вот в это-то время старая Джейн Строу и постучала в дверь.
Оба замолчали, и через несколько минут гость захрапел.
Джек лежал с закрытыми глазами, и сердце его билось так сильно, что казалось - в груди его не одно, а целая дюжина сердец.
Конечно, малый говорит правду. Разве это справедливо, что господа едят, пьют и живут в свое удовольствие, топчут мужицкий хлеб, загораживают реки, запрещают мужикам иметь свои мельницы, а когда к ним привезешь зерно, они половину берут за помол...
Время еще не пришло, говорит гость. Глупости! Вот сейчас как раз самое время заварить кашу. Дворяне сражаются во Франции; какой замок ни возьми там только дети, женщины и старики да горсточка слуг. О таком, как Друриком, и говорить не приходится - мост спускают и поднимают только для важности, а ров вокруг замка можно перейти вброд. Но даже в Рочестере, в Бёрли, в Ковенайте сейчас не больше десятка вооруженных людей. Какого же времени еще надо ждать? Да и где его искать, этого малого, когда пробьет час? Ведь никто даже не спросил его имени...
– Послушай-ка, - сказал Джек, расталкивая гостя, - а как тебя звать, а?
– Уолтер Тайлер, - ответил тот, моментально просыпаясь.
– Так и спросишь Уота Тайлера26, сына того кровельщика, что перекрывал церковь в Брентвуде.
– Ну, все-таки, как ты думаешь, много у вас в Эссексе найдется таких, что и сейчас пошли бы за тобой?
– спросил Джек шепотом.
– Да и сейчас пошло бы человек тридцать, не меньше, - ответил тот, и в темноте глаза его блестели, как у рыси.
– Считай тридцать один, - важно сказал Джек.
– В кожаной куртке, с луком, с четырьмя стрелами я явлюсь к тебе по первому твоему зову.
Глава IV
Как хорошо рано утром становиться за наковальню!
Бом!
– ударял Джек молотом, и далеко из-за леса кто-то отвечал: бом!.. Это он подал сигнал к тревоге, и из-за леса отозвался его подручный.
Бом, бом, бом!
– бил он изо всех сил, и воздух вокруг гудел, как колокол.
Тогда мальчик выходил на порог и смотрел вдаль. Нет, не в сторону Друрикома, а туда, где вдалеке, как море, синел лес.
Нагретый воздух, колеблясь, поднимался над зелеными холмами Кента, и Джеку казалось, что лес, колеблясь, поднимается кверху, что это не лес, а это навстречу ему движется отряд храбрых йоменов.
"Тех самых, которые спешили французских рыцарей, - думал мальчик,
Если б не йомен в зеленой куртке,
Не гнутая палка27 с гусиным пером,
Враг бы Англию слопал, как муху,
И лордов, и джентри28, и все их добро".
Отец вчера с вечера велел ему перебрать весь хлам в сарае и сбить ржу со старого железа, и Джек старательно выполнил эту работу. Но почему так долго спят малыши? И где это замешкалась мать?
Работая в будние дни с отцом, Джек корзинами должен был таскать уголь, раздувать мехи, подавать отцу то молот, то клещи, а малыши только завистливо следили за ним издали. После того как Филю выжгло глаз искрой, отец запретил им даже подходить к наковальне.
Но где же, наконец, вся детвора? Даже девчонок не слышно за домом.
Нужно пойти накосить травы, но этим гораздо веселее заниматься, когда за тобой топочут быстрые ножки и когда тебе помогают прилежные ручки.
Однако, прежде чем выйти из дому, необходимо взглянуть на свою сокровищницу - все ли в порядке? Не разнюхал ли о ее существовании кто-нибудь из врагов?
Джек раздвинул кусты бузины и в яме нащупал свой длинный белый лук. Сейчас не время этим заниматься, но мальчик не мог себе отказать в удовольствии подержать в руках это благородное оружие.
И вдруг, оглянувшись, он увидел, что, быстро перескакивая через плетни и канавы, к нему во весь дух скачет вся ватага: Филь, Том, Лиззи, а впереди всех маленькая Энни с развевающимися по ветру белыми волосами.
Джек вернулся к навесу и, не выпуская из рук лука, с самым озабоченным видом стал рыться в железном хламе.
– Ой, Джек! Ой, Джек!
– кричала, пробегая через двор, маленькая Энни.
– Ой, Джек, ты не знаешь, что случилось!
– В чем дело?
– спросил Джек, на минуту теряя свой гордый вид.
– Где мать?
– Ой, на дороге! Там на ослике сидит леди...
– Что ты болтаешь, что за леди?
– Мать все знает, и Филь, и Том, и Лиззи! Ей-богу, я не вру!
– чуть не плача, твердила Энни.
– Маленькая леди... Ругается она, как паромщик!
В это время подоспели остальные.
– Ой, Джек!
– в восторге кричали они.
– Иди сейчас же на дорогу! Тебя зовет леди! Ей-богу, она ругается, как паромщик дядя Эшли!
– Пусть говорит кто-нибудь один!
– приказал Джек. И так как за детьми, вытирая рукавом красное, потное лицо, подходила сама Джейн Строу, он нетерпеливо повернулся к ней: - В чем дело, мать?
– Лиззи и Энни играли на дороге, - сказала жена кузнеца, садясь в тень и обмахиваясь юбкой.
– Вдруг видят: едет на ослике леди, а ослик не идет, и она его бьет палкой. Она их спрашивает, не видели ли они чужого малого в желтой куртке. Они испугались и молчат. Она стала кричать. Тогда они еще больше испугались и побежали за мной. Я прибегаю и вижу: на ослике сидит маленькая леди, в точности как наша из замка, только красивая...