Джекс
Шрифт:
— Это здание правительства, я бы не был так уверен. Я иду впереди.
Мы протискиваемся мимо кабелей и труб, потому что проход узкий. Надеюсь, здесь нет охраны! Джекс держит пистолет в руке — он тоже допускает, что у нас может появиться компания.
— Скорее всего, это он! — Марк указывает на толстый синий кабель, который входит в огромный серый ящик.
Джекс кивает и пропускает его вперед.
— Поторопитесь.
Марк достает из сумки планшет и устанавливает беспроводное соединение. Монитор
— Итак, я внутри, — говорит Марк тихо.
У него на лбу выступают крупные капли пота, руки дрожат. Хотя он явно боится, он помогает нам. Я никогда этого не забуду.
— Я настроил планшет так, что он не оставляет следов, — поясняет он, продолжая усердно что-то печатать. Он вводит дату смерти Седрика.
— Ты запомнил тот день? — спрашиваю я.
Он кивает и грустно смотрит на меня:
— Тот день я не забуду никогда. Ты знаешь точное время?
— Это случилось в 14:35, — говорит Джекс через плечо.
Марк снова что-то набирает и испускает тихое ругательство:
— Черт, резервной копии тоже нет — они удалили всё.
— Твою мать, — рычит Джекс.
Мой желудок сжимается. Все усилия, риск — всё зря? Спина под тяжелым рюкзаком и подмышки покрываются п'oтом.
Джекс подходит к нам, его лицо перекошено от гнева.
— Должна быть какая-то возможность узнать, кто убил моего брата. Этот мужчина вошел в больницу. Есть видео из зоны входа?
Марк кивает.
— Вы сможете узнать этого человека?
— Думаю, да, — отвечает Джекс. — Такая нелепая эспаньолка есть не у каждого.
На экране появляется изображение стойки регистрации. Молодая женщина сидит за ней и принимает посетителей. На заднем плане видна входная дверь. Марк отматывает видео назад, пока Джекс не говорит: «Стоп».
— Это он! — Джекс указывает на высокого темноволосого мужчину, входящего в дверь. На короткое время он поворачивает лицо к камере, и я могу разглядеть эспаньолку. Ему от тридцати до сорока лет, на нем белый халат.
Мое сердце замирает.
— Это не врач! Я никогда его не видела.
— Я тоже не видел. — Марк проводит тыльной стороной кисти по лбу. — Как я не догадался посмотреть это видео? Я бы тоже понял, что мужчина не относится к персоналу.
— Стало быть, вы не такой уж и умный, — бормочет Джекс позади меня. Я слышу каждое слово, Марк, к счастью — нет.
— Что вы сказали?
— Не могли бы вы переслать мне фото этого типа на хэндиком? — Джекс указывает на маленький компьютер на запястье.
Марк кивает, и не проходит десяти секунд, как над «часами» Джекса парит трехмерное изображение убийцы Седрика.
Марк снова что-то печатает как сумасшедший на своем планшете.
Джекс берет меня за руку и толкает к двери.
— Надо
— Минуточку… Когда еще у меня будет такая возможность…
По-видимому, Марк пересылает еще какие-то данные.
Джекс оттаскивает его от ящика, передача данных прерывается.
— Мы уходим.
— Сейчас!
— Нет, прямо сейчас! Что еще вы надеетесь найти?
— Снаружи что-то происходит. Сообщение между двумя городами-побратимами уже несколько недель прервано, полеты шаттлов отменены.
— Почему?
— Понятия не имею, я как раз собирался это разузнать. Я связался с доктором Нассау из Роял-Сити. Мы вместе писали одну исследовательскую работу, и он собирался прилететь ко мне с визитом. Сенат утверждает, что неисправен спутник, поэтому не работает навигационная система шаттлов, но я в это не верю. Я смог перехватить радиограмму снаружи, правда она была едва понятной, но мне кажется, города были захвачены людьми из Аутленда.
Я шумно втягиваю воздух.
— О боже, снаружи идет война, а мы ничего об этом не знаем?
— Возможно, даже повстанцы знают больше, — раздраженно говорит Джекс, — но нам действительно пора уходить!
Марк поспешно собирает свои вещи, и мы снова спускаемся в канализацию. Джекс запечатывает дверь. Затем он поворачивается к Марку.
— Я выведу вас на Мол-стрит, там есть лестница, ведущая прямо в общественный туалет — вы можете появиться незаметно.
Марк кивает.
— Спасибо.
— Я должен благодарить вас, мистер Ламонт, — говорит Джекс. — Я стал на шаг ближе к убийце моего брата.
* * *
Мы несколько минут идем в темноте, и я удивляюсь, каким образом Джекс может без света видеть дорогу. Внезапно он хватает Марка за воротник и прижимает к стене.
У Марка из рук выскальзывает фонарик, и я слышу, как Марк задыхается.
— Джекс, что ты делаешь? — Мое сердце бешено бьется, у меня и так уже передозировка напряжения. Я быстро поднимаю фонарик и направляю свет на мужчин. Джекс щурится и с подозрением смотрит на Марка, чье лицо уже стало малиновым. Он в панике хватает ртом воздух и цепляется за руку Джекса.
— Отпусти, ты же убьешь его! — Я кладу ладонь ему на руку и чувствую жесткие мышцы. До моего сознания снова доходит, что Джекс — машина для убийства. Всё его тело предназначено для этого.
Он медленно ослабляет хватку, и Марк лихорадочно старается отдышаться.
— Вы с ума сошли? Я вам помогаю, а вы хотите меня убить, так что ли?
— Я не доверяю вам, — рычит Джекс.
— Пожалуйста, отпусти его, — умоляю я, всхлипывая.
— Если он сдаст нас, здесь уже через минуту будет толпа Воинов, и у нас не останется ни единого шанса скрыться.