Джекс
Шрифт:
* * *
После того, как я возвращаю лазер Соне, мы просто ждем Джулиуса. Вскоре к охранникам подходит один из повстанцев со словами: «Джулиус здесь!»
Не проходит и минуты, как перед нашей камерой стоит щуплый молодой человек и осматривает нас. У него светлые, стоящие торчком волосы и ярко-зеленые глаза. Я сказала бы, что ему максимум лет двадцать. Так же, как и другие повстанцы, он носит черную спецодежду, а на плече висит ружье. Только красная повязка на лбу отличает его от
Пока он разговаривает с охранниками, Джекс насмехается: «И этот мальчишка их предводитель?», за что получает от меня толчок локтем в бок. У меня нет желания знакомиться с методами ведения допроса этого молодого человека.
— Не провоцируй его, — шепчу я. К счастью, парень, похоже, ничего не услышал, потому что погрузился в разговор с Соней и другим охранником.
— О чем они говорят? — спрашиваю я у Джекса.
Он наклоняет голову.
— Они раздумывают, стоит ли отправлять нас в главный штаб. Соня за. Джулиус говорит, что убьет нас, если мы хоть бровью пошевелим.
У меня в горле встает ком. Этот Джулиус, кажется, не очень приятный товарищ, не важно мальчишка он или нет.
— Почему Соня доверяет нам?
— Я тоже хотел бы это знать.
Когда Джулиус снова подходит к решетке, я цепенею.
— Мне жаль, что Седрик умер, но война требует жертв. — Голос молодого человека звучит мягко, и это немного успокаивает меня.
Только Джекс не может сдержать темперамент и рычит:
— Война закончилась восемьдесят лет назад!
Восемьдесят лет назад упали цезиевые11 бомбы. Последняя великая война народов загрязнила Землю радиацией, и выжившие создали автономные защитные города.
— Речь не о той войне. Я говорю о войне, которую вы ведете с нами и с аутлендерами, — отвечает Джулиус, в этот раз с раздражением. — То, что предшествовало взрыву бомб добавило масла в огонь. Наши деды выстроили Уайт-Сити, а в благодарность их вышвырнули в отравленный Аутленд. В городе можно было жить только здоровым людям. Это справедливо? А теперь правящий режим хочет убить их всех.
Джекс бросает на него острый взгляд:
— Только тех, кто пытается проникнуть в город.
Ситуация всё больше накаляется. Хорошо, что Джекс связан и сидит в камере — он выглядит так, словно хочет вцепиться Джулиусу в горло.
Молодой человек зло смотрит на нас обоих.
— Нет, вы отравляете их воду и присылаете смертельные медикаменты!
О чем он говорит?
— Кто отравляет воду? — спрашивает Джекс, выглядя при этом удивленным. — Ты просто хочешь увести разговор от того, что вы убили моего брата!
— Нет! Граната была не наша.
— Невероятно! — Глаза Джекса сужаются до размера щелочек. — А чья же тогда?
— Это была одна из ваших моделей. Кто-то из ваших знал, что Седрик хочет перейти на другую сторону. Это было запланировано давно, мы просто ждали подходящего момента.
— И Сед хотел взять тебя с собой, Джекс, — добавляет
Джекс, фыркнув, откидывается на спину.
— Ну, вот теперь я здесь. Вы знаете, кто его убил?
Джулиус качает головой:
— К сожалению, нет.
— У меня на хэндикоме есть изображение убийцы.
Глаза предводителя округляются, а затем он широко улыбается, и внезапно становится похож на ребенка, которому преподнесли подарок.
— Тогда мы должны это увидеть. — К счастью, он снова владеет собой. — И, думаю, нам будет о чем поговорить.
* * *
Поскольку хэндиком оснащен биометрическим сенсором, пользоваться им может только Джекс, поэтому полчаса спустя мы сидим в своего рода комнате для допроса: мы с Джексом рядом, а Джулиус напротив нас. Нам снова завязывали глаза, когда вели вверх по лестнице. Теоретически, мы должны уже быть на поверхности.
— Где мы? — спрашивает Джекс. Как и я, он оглядывает маленькую комнату, но в ней нет ни одного окна. Повсюду стоят большие белые матерчатые мешки, а кроме них только стол и несколько стульев.
— В нашей штаб-квартире, — отвечает Джулиус и приказывает одному из как минимум десятка охранников освободить руки Джекса. Затем охранник остается стоять позади Джекса с оружием на изготовку.
Джулиус сует Джексу в руку хэндиком, и тут же появляется изображение убийцы Седрика.
Стоило предводителю увидеть картинку, он откидывается на спинку стула и проводит рукой по лицу.
— Мы знаем его.
— Что?! — Джекс подается вперед и сжимает кулаки. — Кто он?
— Тони Грир, марионетка сенатора Фримена. Мы подозревали его, но у нас не было доказательств. Ты уверен, что именно он убил твоего брата?
— В этом нет никаких сомнений. Я видел, как он заходил в больничную палату! — Он вскакивает, но охранник, стоящий позади него, толкает его обратно на стул.
— Как мне добраться до этого ублюдка? — рычит Джекс.
Меня пугает гнев, написанный на его лице. Он мужчина, жаждущий мести. В нем так много злости. А как я повела бы себя в его ситуации? По меньшей мере, потребовала бы справедливости, но если сенат — наш оплот права! — замешан в этом деле, справедливости быть не может.
— Почему режим стал преследовать Седрика? — спрашиваю я, но Джулиус не обращает на меня внимания.
— Что он тебе рассказал? — спрашивает он Джекса.
— Не многое. Он умер до того, как успел мне довериться.
— Значит, ты действительно не знаешь, что Седрик должен был отравить воду?
— Нет! — Джекс откидывается на спинку стула, его рот открывается от удивления.
Меня также эта новость поражает, словно удар.
— Седрик получил секретное задание от сенатора Фримена. Ему следовало установить в трубах ампулы с ядом. Вероятно, лакей Фримена должен был в любом случае убить Седрика после выполнения задания. Сед подозревал это.