Дженни. Ближе к дому
Шрифт:
— Не знаю, что мне и думать, — сказала Дженни, глядя на судью Рэйни и растерянно качая головой. — Знаю, что надо вас слушаться, потому что вы юрист, да и ко мне хорошо относитесь, но я просто не могу сделать гадость кому-нибудь, вроде Лоуэны, и выгнать ее из дому.
— Это ее имя? — спросил он.
Дженни улыбнулась.
— Лоуэна… Лоуэна Нели. Такое хорошенькое имя для девушки, правда, Майло?
Он сразу согласился:
— Звучит очень мило.
— Она и сама милая! И такая изящная, и голос у нее такой мягкий. Вы бы посмотрели, какие у нее прелестные черные волосы и как
— Ну, Дженни, не надо так себя принижать, — остановил ее судья Рэйни, нахмурившись. — А откуда эта девушка?
— Из Дженкинстауна, в округе Пальметто.
— Я помню те времена, когда в округе Пальметто было еще много индейцев. И здесь в округе Индианола тоже. Вот откуда пошло и название нашего округа. А Сэллисоу назвали сами индейцы, название осталось и после того, как появились белые поселенцы и заняли их землю.
— Лоуэна говорила, что ее дедушка был индеец.
— Что она делает в Сэллисоу?
— Она хочет найти конторскую работу. Говорит, что два года проучилась в коммерческом колледже и хорошо знает делопроизводство. Я ей говорила про газовую и электрическую компанию и про управление округа…
Судья Рэйни прервал ее, махнув рукой.
— Дженни, ей никогда не найти такой работы в Сэллисоу. Об этом не может быть и речи. Во всяком случае, после того шума, который поднял из-за нее Дэйд Уомек. Если она возьмется за домашнюю работу, вроде уборки и стряпни, и снимет комнату по другую сторону Пичтри-стрит — ну, что ж, тогда никаких осложнений не будет. Если б вы посоветовали ей что-нибудь по этой части, то это было бы лучше для нее.
Дженни долго сидела, уставившись на пылающие угли и озабоченно мигая.
— Иной раз мне бывает стыдно за свою расу, — немного спустя сказала она, стискивая руки на животе и приподнимая их кверху. — Это уж верней верного. Белые люди могут быть всех подлей.
— Ну, Дженни, — сказал судья, наклонившись к ней и похлопывая ее по руке, — не изводитесь так и не волнуйтесь из-за этого. Не в первый раз такое случилось в Сэллисоу, да и не в последний. Как бы сильно вас это ни волновало, существуют вещи, которые нельзя изменить по желанию. Не так легко искоренить предрассудки в умах таких людей, как Дэйд Уомек.
— Я имею такое же право думать и чувствовать по-своему, как и он.
— Вы можете иметь это право, Дженни, но у вас нет той власти претворить ваши мысли и чувства в жизнь, какая есть у него.
— Майло, не говорите так, как будто вы на его стороне.
— Нет, я не на его стороне. Я избираю тот путь, который мне продиктован разумом, и вам советую то же. Расовая терпимость, о которой вы говорите, должна прийти когда-нибудь, но завтра ее еще не будет. А тем временем…
— Немедленно, а не в какое-нибудь другое время — вот о чем я думаю, — решительным тоном заявила Дженни. — И вам меня не разубедить.
— Что вы этим хотите сказать, Дженни?
— Я твердо решила, что меня не заставят выгнать эту девушку на улицу только потому, что так велит Дэйд Уомек. И я думаю то, что говорю. Сперва они заставляли меня выгнать из дому Визи Гудвилли, потом Бетти Вудраф, а теперь Лоуэну Нели. Я буду стоять за ее права, так же как стояла за права Бетти и Визи. Лоуэна может уехать из моего дома, если хочет, но я ее выгонять не собираюсь.
— Послушайте меня, Дженни. Это совершенно другое дело и более серьезное, чем вы думаете. Оно не имеет никакого отношения к подлости. Наши люди научились быть терпимыми в некоторых отношениях, но…
— Это мой собственный дом, и я имею право…
Телефон на столе резко зазвонил. Судья Рэйни вздрогнул и выпрямился. Несколько времени он смотрел на телефон, не дотрагиваясь до трубки, и его подбородок дрожал от волнения. Телефон зазвонил во второй раз, как только судья коснулся трубки.
— Майло Рэйни у телефона.
— Здравствуйте, Майло! Это говорит Дэйд Уомек.
Судья Рэйни взглянул на Дженни, потом быстро отвел глаза в сторону.
— А, здравствуйте, Дэйд, — приветливо ответил он. — Рад вас слышать. Как вы поживаете? Все ваши семейные здоровы? Как поживает миссис Уомек?
— Отлично, отлично, Майло, благодарю вас. Лучше и быть не может. А вы?
— Живу пока что, Дэйд.
— Отлично, отлично, Майло. Кстати, вот почему я вам звоню: мне тут пришло в голову, не хотите ли вы поохотиться со мной на перепелок как-нибудь на той неделе? Говорят, сейчас в округе Пальметто можно очень хорошо поохотиться, а мне просто противно думать, что все эти жирные перепелки сидят там на своих жирных задах — я этого не могу так оставить. Мы возьмем с собой Берджа Коббера и Гарри Драммонда, чтобы не пустовала машина. А чтобы от них была хоть какая-нибудь польза, мы заставим их захватить для нас несколько бутылок виски. Как это вам нравится, Майло?
— Очень нравится, Дэйд. Замечательно! Мне давно хочется уехать подальше от конторы и подышать свежим деревенским воздухом. Дайте мне знать, в какой день вы собираетесь поехать. Я раздобуду патронов для своего дробовика.
— Отлично, отлично, Майло. Я позвоню вам в начале той недели и скажу, в какой день мы поедем.
— Буду ждать вашего звонка. Всего хорошего, Дэйд.
Улыбаясь, судья Рэйни наклонился к столу, чтобы положить трубку на место.
— Кстати, Майло, я хотел спросить вас еще кое о чем, прежде чем повешу трубку.
Судья Рэйни опустился в кресло, и улыбка бесследно исчезла с его лица.
— Что такое, Дэйд?
— Я интересуюсь, удалось ли вам поговорить с мисс Ройстер. Вы знаете — насчет этой негритянки, о которой я вам говорил. Пожалуй, сегодня уже слишком поздно выселить ее из дома Дженни Ройстер, сейчас уже около полуночи. Но завтра будет как раз вовремя — так, чтобы она выехала оттуда и поселилась по ту сторону Пичтри-стрит к заходу солнца. Хорошенько поговорите с Дженни Ройстер, Майло, внушите ей, какое это серьезное дело. Она достаточно долго прожила здесь и должна теперь знать, что думают и как поступают белые люди в Сэллисоу, когда происходит что-нибудь подобное. Я знаю, Дженни Ройстер ваша клиентка, и мне не хочется, чтобы вышли неприятности там, где это касается вас лично. Действуйте, как знаете, Майло, но только, чтобы Дженни Ройстер поняла, что никто из негров не может поселиться и жить где-либо на нашей стороне Пичтри-стрит. Согласны, Майло?