Дженни. Ближе к дому

Колдуэлл Эрскин

— У меня в доме есть свободная комната, Визи, — сказала Клара, нагнувшись к нему и из осторожности понизив голос. — Вы можете хоть сегодня перейти ко мне и живите сколько хотите, а на счет платы не беспокойтесь. У меня есть и швейная машинка, я вам переделаю костюм и не возьму с вас ни одного пенни. Шить и перешивать я умею, могу этим похвастаться, и переделаю для вас детский костюмчик, как вы захотите. — Она улыбнулась Шорти и потрепала его по плечу. — Ну, как вам это нравится, Визи?

Дженни потянулась, ухватила Шорти за руку и оттащила его от Клары.

— Я тебя слышала,

Клара Крокмор! — сердито крикнула она. — Слышала каждое твое подлое слово! Слышала, что ты отдашь ему комнату даром, если он у тебя поселится, а меня ведь ты не пригласила. Так вот, ты брось переманивать Визи к себе в дом. Я знаю, что у тебя на уме. Вижу, что ты задумала, по разговору и по всей твоей повадке вижу. Вся эта брехня насчет переделки платья ни на минуту меня не проведет. Хочешь меня обставить, потому что мой дом сгорел. Но я тебе только одно скажу. Никто не сумеет позаботиться о Визи так, как я о нем забочусь, и ты ему не угодишь своим виляньем. Он привык не к такому обращению, на какое ты способна.

— Имею я право выказывать дружбу и расположение, кому захочу?

— Так найди кого-нибудь другого, с кем дружить и кому выказывать расположение, а Визи оставь в покое. Я умею распознать, когда женщине вздумается сманить чужого мужчину, а по всей твоей повадке это ясно как божий день. Я тебе уж говорила один раз, что задушу тебя, если ты не оставишь Визи в покое, и задушу!

— Этого я не потерплю, Дженни Ройстер! Я тебе покажу, что я порядочная женщина!

— Нет, ты непорядочная!

— Нет, я порядочная!

— Ничего подобного!

— Нет, я порядочная!

Быстро шагая, из темноты появился Майло Рэйни и направился прямо к Дженни. Подойдя к обочине тротуара, где она сидела, он нагнулся и положил руку ей на плечо.

— Дженни, я услышал об этом ужасном событии всего несколько минут назад и сейчас же пошел сюда, — сказал он, печально кивнув головой. — Если б я знал, что это горит ваш дом, я бы раньше прибежал сюда. Мне сказали, что пожар в другой части города, и я остался в конторе. Я ждал вашего телефонного звонка. А потом вдруг слышу, что горит ваш дом и что пожар кончился так быстро, что Лоуэну не успели спасти. Ужасно, что так случилось, Дженни. Просто ужасно. Таких вещей вообще не должно быть. Но я хочу вам сказать, что старался по мере сил…

Судья Рэйни остановился посередине фразы и выпрямился во весь рост.

— Что вы хотите сказать, Майло? — спросила Дженни. — Старались что сделать?

— Не будем говорить об этом сейчас, Дженни, — сказал он, быстро качнув головой. — Мы поговорим об этом позже. Пришло время мне о вас позаботиться, вот что важно теперь, когда вы погорели и остались без крова. Я хочу вас избавить от всяких забот.

Она подняла на него глаза, и по ее лицу заструились слезы.

— Это вы серьезно, Майло? Вы и вправду будете обо мне заботиться?

— Да, Дженни, — сказал судья, беря ее за руку. — Заботиться во всех смыслах. Я уже достаточно долго ждал… в сущности слишком долго. Если б я собрался действовать раньше, не случилось бы этой беды. Во всяком случае, мы поговорим об этом потом. А теперь вставайте и идем ко мне. Сегодня вы переночуете в моем доме.

Она утерла слезы и улыбнулась.

— Приятнее этого мне ничего не приходилось слышать, Майло. Все эти годы я ждала и надеялась, что именно вы захотите обо мне заботиться и скажете это, вот оно теперь и случилось. От ваших слов все мое горе как рукой сняло. Всем моим бедам и несчастьям приходит конец.

Он помог Дженни подняться на ноги и заботливо укутал ее плечи розовым одеялом. Они пошли вверх по Морнингсайд-стрит к дому судьи.

— Погодите минутку, — сказала Дженни, останавливаясь и оглядываясь назад. — А как же быть с Визи?

— То есть как с ним быть?

— Нельзя ему пойти с нами?

— Разумеется, нельзя!

— Почему же?

— Дженни, — терпеливо объяснил судья Рэйни, — не в моем характере быть таким добрым и щедрым, как вы, в личных отношениях с людьми. Когда я говорил, что буду о вас заботиться, то это было в обычном человеческом смысле, в смысле союза, брака, а при этом исключаются третьи лица — такие незваные гости, как Шорти Гудвилли. Много есть и других домов, где Шорти примут с радостью. Кто-нибудь из соседей о нем позаботится.

— Но Визи нуждается в особом внимании…

— И я тоже, Дженни. Я слишком долго этого ждал и не намерен делиться с Шорти. Я на этом настаиваю. Если вы не хотите идти ко мне домой на таких условиях…

Дженни схватила его за руку.

— Не говорите этого, Майло! Если разобраться, мужчины смотрят на такие вещи совсем по-другому, чем женщины. Ну, если не желаете пускать Визи к себе в дом, хоть звали бы его по имени. А то уж очень некрасиво звать его так, как зовете вы и все прочие.

— Буду звать и этим прозвищем и разных других ему надаю, но вы должны понять раз навсегда, Дженни, что ему нет больше места в вашей жизни. Долго я собирался сказать вам это и никак не мог, а вот теперь — могу. — Глядя в упор на Шорти, судья повысил голос: — А если он не понимает, то могу сказать еще яснее — nunc pro tunc^[9].

Подбежав к судье Рэйни, Шорти попытался лягнуть его и наподдать ему головой в живот, но судья легко отстранил его одной рукой.

— Да я бы и не стал жить в доме у человека, который всегда ругает меня на непонятном языке, — сердито огрызнулся Шорти. — Проваливайте ко всем чертям, чтоб и духу вашего не было, адвокатишка паршивый, шулер!

— Майло, что вы сказали Визи, отчего он так разозлился? — спросила Дженни.

Судья Рэйни оттолкнул Шорти в сторону.

— Я только сказал, что теперь делаю то, что должен был сделать раньше. Не знаю, как можно было бы выразиться яснее.

Клара Крокмор подобралась поближе к Шорти.

— Сейчас я отведу вас домой и приготовлю вам хороший завтрак, Визи, — сказала Клара, наклоняясь к нему. — Я знаю, вы, должно быть, умираете с голода и совсем вымотались от всех этих волнений. Идемте ко мне в дом, там вы мне расскажете, какие вы любите блюда, чтобы я вам их готовила так, как вам нравится. И не стесняйтесь говорить, чего вам хочется. Я, может быть, не бог знает какая стряпуха, но мужчине угодить сумею.