Джентельмен с Медвежьей речки
Шрифт:
– У вас неприятности, дядюшка Джеппард? – участливо так поинтересовался я. Это вызвало новый приступ воя.
– Мое тело разрывает страшная боль,– проговорил он сквозь зубы, безжалостно коверка слова,– а ты стоить и потешаешься при виде моей агонии! И это родная кровь! Ах ты… жопа!!! –закончил он в ярости.
– Бросьте! – возразил я ему.– Из его ружьишка и блохи-то не застрелишь. Дробь не могла уйти глубоко под вашу дубленую шкуру.– Я вытащил нож и начал править его о подошву.– Ложитесь-ка на брюхо, дядюшка Джеппард, сейчас все выковыряю.
– Не прикасайся ко мне, отступник! – злобно зашипел
– Да ладно вам! – попытался я его урезонить. Сами виноваты. Нечего было нас выслеживать.
Тут из дядюшки вырвался душераздирающий вопль.
– Это еще почему?! – бушевал он, брызжа слюной.– Неужели человек не имеет права защитить свою собственность? Я присматривал, чтобы ему опять не пришла охота отстреливать хвосты у моих свинок, а он, сукин сын, подстрелил меня, да еще в то же самое место! Знаешь что? Он – сущий дьявол в человечьей шкуре, твой британец, чудовище, которое рыщет по нашим горам и алчет крови невинных жертв!
– Вовсе нет. Просто Пемброк принял вас за индейца.
– А Дэниеля Уэбстера – за кабана,– ехидно усмехнулся дядюшка Джеппард.– Да если его не остановить, он перебьет население Медвежьей речки от мала до велика и все по ошибке, а, ты его будешь защищать, да, чего доброго, еще и поможешь! Вот когда дома твоих родичей обратятся в пепел, а пепел обагрится кровью родных и близких,– вот тогда, надеюсь, ты поймешь, как допускать к мирным селениям, заморского убийцу!
Здесь чувства дядюшки Джеппарда хлестнули через край, и, запустив в рот усы, он принялся ожесточенно их пережевывать. Потом вытащил золотой, полученный за хвост Дэниеля Уэбстера, и швырнул монету к моим ногам
– Возьми назад свой презренный металл. – Он гордо вскинул голову.– День возмездия маячит у тебя под носом, Брекенридж Элкинс, и томагавк войны справедливо покарает тех, кто в роковую минуту отступился от своих кровных братьев!
– В какую минуту? – спрашиваю, а он мне в ответ только рыкнул и, прихрамывая, скрылся меж деревьев, проскрежетав через плечо:
– На Медвежьей речке еще найдутся люди, способные встать на защиту поруганной старости! А до этого англичанина-убийцы я все равно доберусь, даже если потом мне уже больше ничего не придется совершить в жизни. Ты еще сильно пожалеешь, что водил с ним компанию, дубина ты стоеросовая!
Я вернулся к. насмерть перепуганному Пемброку, похоже, всерьез ожидавшему, что вот сейчас из кустов выскочит целое племя индейцев и отберет у него скальп. Я раздраженно сказал недотепе:
– Пошли. Завтра я отвезу вас куда подальше, и вы сможете свободно палить во все стороны, не опасаясь угодить в призового борова или древнего бандита с упрямством осла. Когда дядюшка Джеппард заходится настолько, что начинает швырятьс деньгами, самое время хорошенько смазать винчестеры и затянуть пояс с парой добрых кольтов.
– При чем здесь кольты? – спрашивает он.– Где индейцы?
– Да не было никаких индейцев, черт бы вас всех побрал! На Медвежьей речке о них не слыхали самое малое лет пять
Уже совсем стемнело, когда, мы вышли к дому дядюшки Сола. Пемброк взглянул вверх на тропу, ведущую к селению, и воскликнул:
– Мой Бог! Это что же – политический митинг? Посмотрите – натурально факельное шествие!
Я тоже посмотрел и говорю:
– А ну, живо! Спрячьтесь в дом, да не высовывайтесь!
Парень аж побелел весь, однако возразил:
– Если существует опасность, я настаиваю на…
– Настаивайте хоть на водке, хоть на виски,– говорю,– но оставайтесь в доме. Я сам все улажу. Дядюшка Сол, пригляди-ка за ним.
Дядюшка Сол был человеком дела. Крепко сжав зубами трубку, он положил одну руку Пемброку на холку, другой взялся за штаны пониже талии и зашвырнул англичанина в дом. Потом закрыл дверь и сел на крылечко.
– Лучше бы ты, дядюшка Сол, оставался в стороне,– предложил я ему.
– У тебя есть недостаток, Брекенридж,– ответил он,– туго соображаешь. Но ты приходишься сыном моей любимой сестре. И потом, я не забыл того колченогого мула, которого в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году Джеппард подсунул мне под видом здорового, да еще и содрал за него три шкуры. Пусть приходят!
И они пришли и расположились все перед домом: сыновья Джеппарда – Джек, Бак, Исайя и Джошуа, а еще Пол Каунти. Кроме этих пришли Эрат Элкинс и целый выводок, Гордонов, и куча Бакнеров и Полаков. Все приходились мне какой-никакой родней, кроме Джоэла Брэкстона, который затесался сам по себе. Но этот тоже имел на меня зуб, потому как строил свои планы относительно мисс Маргарет. Некоторые из парней держали факелы, а Пол Каунти Гримз – так тот даже веревку с готовой петлей. Дядюшки Джаппарда среди них я так и не заметил.
– Куда это вы с лассо на ночь глядя? – строго спросил я и загородил собою тропку.
– Говори, где этот негодяй? – выкрикнул Пол Каунти, воинственно крутя над головой веревкой. – Подавай сюда заморского громилу, который стреляет по беконным свиньям и беззащитным старикам!
– И что вы с ним сделаете? – спрашиваю.
– А мы его повесим! – заорали они, искренне веселясь.
Дядюшка Сол выбил пепел из трубки, встал и не спеша потянулся – точь-в-точь старый дуб с корявыми узловатыми ветвями. Он презрительно усмехнулся в черную бороду, как фыркает матерый волк, и нехотя произнес:
– А где же мой двоюродный братец Джеппард? Почему он сам за себя не скажет?
– Когда мы уходили, он доставал из шкуры двадцатую дробину,– пояснил Джим Гордон. – Обещался скоро быть. Брекенридж, нам не хотелось бы с тобой связываться, но без англичанина мы не уйдем.
– Так вот,– говорю я этой своре,– вы его не получите. Мне его препоручил Билл Глэнтон, и я обязан вернуть все в целости – и голову, и руки, и…
– И охота тебе тратить время на болтовню, Брекенридж! – мягко упрекнул меня дядюшка Сол.
– Ты, что ли, не знаешь, что убеждать в чем-то отпрысков торговца хворыми мулами – дело дохлое?