Джентльмен-авантюрист

Беверли Джо

Пруденс схватила одежду и отошла.

Привалившись к дверному косяку, Кейт наблюдал, как его жена вручает подарки миссис Стоунхаус. Жена фермера была на седьмом небе от счастья, получив сорочку и коробочку душистого мыла. Она поспешила тут же вымыть руки себе и сынишке.

— Как хорошо пахнет, Джакити! Настоящие цветочки.

Пруденс смотрела на них и улыбалась. Но когда взглянула на него, на ее лице промелькнуло раздражение, она повернулась и прошла в другую комнату.

Черт бы побрал, эту особу!

Появились

Перри и конюх. Перри почему-то принес какую-то деревяшку.

— Снимай сапоги, — заворчал на него Кейт, потом повернулся к миссис Стоунхаус: — Как видите, мэм, приехали мой друг и конюх. Можно им войти?

Фермерша все еще восторгалась подарками.

— Конечно, сэр.

Кейт сообразил, что Перри в любой момент может проговориться, что он лорд Малзард. Он сам должен сообщить ей это, но может ли он вторгнуться в другую комнату с риском застать Пруденс в белье? Она в чертовски странном настроении.

— Во что ты теперь впутался? — подошел к нему Перри с кружкой эля в руке.

— С чего ты взял? Просто колесо отлетело.

— Почему?

— Потому что дороги отвратительные.

Перри оглянулся и, понизив голос, сказал:

— Несчастный случай или злой умысел? Колесо было испорчено.

Он взял кусок дерева, который оставил у двери, и подал Кейту. Это была одна из спиц.

— Видишь, надпилена в нескольких местах, а потом замаскирована опилками.

Кейт уставился на спицу. Отрицать очевидное невозможно.

— Дрейдейл.

— Это романтическое проклятие?

— Это злой демон. У мистера Дрейдейла из Дарлингтона есть причины не любить Пруденс и меня. Я ожидал чего-то подобного, но это… это кажется мелким.

— Мелким? Я знаю, что в подобных случаях люди гибнут или калечатся.

— Черт! — Кейт ощупал деревяшку. — Он за это поплатится.

— Рад слышать. И пожалуйста, запомни, что ангелы очень эффективны против демонов.

— Думаешь, я стану лишать тебя удовольствия? — улыбнулся ему Кейт.

— А как насчет твоей жены?

— Осторожней, Перри. Она едва ли графиня, но подходит лучше, чем это кажется с виду.

— Я ее не критикую. Я имел в виду…

Из комнаты появилась Пруденс. Правду сказать, теперь она больше соответствовала образу. Платье на ней новое и изящное, с намеком на военный стиль в отделке корсажа шнурами и галуном. Прическа ее, однако, оставляла желать лучшего.

— Я забыла взять гребень, — сказала Пруденс, ни на кого не глядя, — и заколола волосы, как смогла.

Вероятно, тут нет зеркала.

— Можешь воспользоваться моим.

Кейт вытащил из кармана гребень.

Пруденс надула губки, словно напоминая ему, что у нее горе. Если она дуется из-за мелочей, то как отреагирует на его обман? Нужно забрать у нее нож перед признанием.

Вытащив шпильки, Пруденс положила их на стол и прочесала волосы

пальцами. Волосы у нее оказались длиннее, чем предполагал Кейт. Он затруднялся определить их цвет. Солнечный свет или светлый мед? Потом Пруденс принялась расчесывать их его гребнем, повернувшись спиной. Умышленно? И все равно это казалось настолько интимным, что у Кейта возникло желание выставить конюха и Перри из комнаты, особенно потому, что платье так смело повторяет изгибы ее тела.

Пруденс чуть повернулась и наклонила голову, расчесывая волосы. Ему нравилась изящная линия ее шеи, маленькая впадинка на спине над белой полосой сорочки, выступавшей над платьем. Кейт позволил своему воображению пройтись вдоль этой ямки по позвоночнику к выпуклости ягодиц, спрятанных под юбками. Пруденс — чудесная, гордая, страстная женщина, и ему нравится даже ее гнев.

Его сердце заколотилось, ему хотелось увести жену в другую комнату и срывать с нее одежду, пока она не окажется нагой на простынях. Кейт хотел целовать ее, доставить ей удовольствие, испытать все оттенки вожделения, которое уже вкусил.

Но позволит ли Пруденс ему прикоснуться к себе, когда узнает? Она может потребовать развод, и разразится скандал, который бросит тень на его семью. Или потребует признать брак недействительным. И все сочтут его импотентом… Во Франции для этого есть суд, с матронами, призванными доказать или опровергнуть способность мужчины к половому акту.

В любом случае Кейт не хочет окончания этого брака. Пруденс сердится, ей горько, но он найдет способ исцелить ее раны и сделать ее своей графиней во всех смыслах этого слова.

Кейт вдруг осознал, что Перри смотрит на него, и отвел взгляд, но было уже поздно.

Что ж, нет никакого греха в том, что мужчина восхищается своей женой.

Пруденс закрутила волосы и снова заколола их наверх. Время позволило ей собрать силы. От мелочного гнева дело пойдет только хуже.

— Аккуратно? — с улыбкой повернулась она к Кейту.

— Почти. — Подойдя, он забрал у Пруденс гребень, вытащил одну шпильку, расчесал прядь и снова заколол. — Вот так хорошо.

От прикосновения его пальцев Пруденс охватила дрожь, щеки вспыхнули. Ей не нравилось, что ее реакция так заметна, но Кейту наверняка это придется по душе.

— Нам нужно ехать в Кейнингз, — сказал Кейт, — но поскольку кареты нет, придется немного проехаться верхом.

О Господи! Леди Малзард, вероятно, это умеет и ездит с большим изяществом, но нет смысла скрывать правду.

— Я никогда не ездила верхом. И в любом случае здесь только две лошади.

— Не беспокойся, мы поедем медленно, и у тебя будет дамское седло.

— Нам сегодня нужно ехать в Кейнингз? — спросила Пруденс. — Почему мы не можем поехать в твой дом?

Сжав губы, Кейт отвел взгляд.