Джентльмен-повеса
Шрифт:
— Сидеть, — приказал Стивен. — Я не смогу тебя выпустить — ты же не пускаешь меня к двери.
Гарри попятился назад и сел. Стивен закрыл окно, открыл дверцу экипажа и опустил ступеньки.
— Сидеть, — повторил он Гарри, который вознамерился стрелой вылететь на улицу.
Стивен вышел и помог Энн спуститься по ступенькам. За ней на землю спрыгнул Гарри. Ник, Эви и близнецы уже выбрались из экипажа, и Ник — дай Бог ему здоровья — знакомил присутствующих с родителями.
— Откуда они узнали, где мы? — тихо спросила Энн, пытаясь удержать Гарри, который рвался к молодым хозяевам.
— Думаю,
Мать определенно заметила экипаж. Она сразу обернулась и приветливо улыбнулась, хотя ее острый глаз не пропустил ни одной, даже самой мелкой детали. Хорошо хоть его мужской орган приобрел нормальные размеры. Стивен увидел, как отец взял мать за руку — вероятно, чтобы она не бросилась навстречу.
— Пошли. Не волнуйся, — пробормотал Стивен. Волноваться следовало ему. Он повел невесту к родителям, при этом его не оставляло ощущение, что он — Даниил, а они — львы. [2]
2
Речь идет о библейском пророке Данииле, которого дважды — при мидянах и персах — бросали в яму ко львам на растерзание, но оба раза он чудесным образом спасся.
— Матушка, отец, какой сюрприз!
Мать Стивена нахмурилась и одарила его одним из своих знаменитых многозначительных взглядов.
— Не знаю, что тебя удивило. Уверена, Николас не скрыл, что мы в городе.
— Ах да… — Увы, Стивен не мог отрицать сей очевидной истины. Николас стоял рядом. — В любом случае позвольте мне представить вам леди Энн Марстон, дочь графа Крейна. — Он улыбнулся невесте: — Энн, это мои родители — мистер и миссис Паркер-Рот.
— А это кто? — спросил отец, поглядывая на Гарри, который увлеченно обнюхивал его ботинки.
— Это наша собака Гарри, сэр, — сказал Филипп. — Он очень дружелюбный пес.
— Я вижу.
— Мы поведем его на прогулку в парк, только сначала осмотрим зверинец.
— Зверинец? Я там не был сто лет. Не возражаете, если мы присоединимся?
— Конечно, сэр. — Филипп рос очень вежливым мальчиком.
Все направились по дорожке к Львиной башне, в которой находился королевский зверинец. Мать осталась со Стивеном и Энн.
— Ваш отец и мачеха с вами в городе, леди Энн? — спросила миссис Паркер-Рот.
Стивен не сомневался: матушка знает, что их нет. Услышав о его помолвке, она наверняка выведала все подробности приезда Энн в Лондон.
— Нет. — Неужели в голосе Энн звучала горечь? — Отец и леди Крейн сейчас в Греции на раскопках. Но с нами наша кузина мисс Клоринда Стрэндж. Она наша компаньонка. Точнее, компаньонка моей сестры. Я уже слишком стара, чтобы нуждаться в ее услугах.
— Да, теперь я вижу, вы действительно древняя старушка. — Миссис Паркер-Рот рассмеялась. — Простите мою прямоту, но вы говорите нелепости. Вы только начинаете жить.
Энн вздохнула:
— Увы, нет. Мне уже двадцать семь. Меня давно отправили в чулан на полку.
Судя по выражению лица миссис Паркер-Рот, она посчитала Энн придурковатой особой, однако решила еще немного поговорить с ней.
— Возможно, вы были на полке, дорогая,
Румянец Энн стал багровым, как закат. Она дважды открыла и закрыла рот, после чего в глазах загорелись огоньки. Проклятие!
Стивен взял руку Энн и слегка сжал. Она покосилась на жениха, но снова открыла рот. Пришлось сжать руку сильнее. Ее глаза сузились, но рот она закрыла.
Стивен кожей чувствовал проницательный взгляд матери. Она что-то заподозрила — в этом можно было не сомневаться. Имея шестерых детей; она выработала в себе способность чувствовать любые их отговорки и ухищрения, но, по крайней мере, сейчас, не могла точно знать, в чем дело.
— Да, матушка. Леди Энн согласилась сделать меня счастливейшим из смертных.
— Это немного неожиданно. — Теперь мать обращалась непосредственно к Энн, почуяв, что из нее будет легче выжать правду.
— И да и нет, — поспешно вмешался Стивен. — Мы встретились много лет назад на вечеринке в загородном доме. Тогда я был слишком молод, чтобы думать о женитьбе, но забыть Энн так и не смог. — Глаза матери изумленно расширились. Такую очевидную ложь проглотить было трудно, но мать была очень романтичной натурой. В душе, конечно. Авось не подавится. — Стивен мечтательно улыбнулся. Во всяком случае, он рассчитывал, что выражение его физиономии можно назвать мечтательным. — И когда мы встретились снова, я не мог не сделать предложение. — Теперь настала пора нанести решающий удар. — Возможно, я действительно проявил нетерпение, но ты же сама сказала на крестинах Джека, что мне пора думать о семье. Так что на тебе лежит часть ответственности за мою поспешную помолвку, мама.
Миссис Паркер-Рот кивнула, признав прямое попадание, но, когда речь шла о ее детях, она легко не сдавалась.
— А где вы познакомились?
— У барона Геддинга.
Брови матери удивленно поползли на лоб.
— Я и не знала, что ты в близких отношениях с этим семейством.
— Чтобы получить приглашение, близкие отношения вовсе не обязательны.
— Не помню, чтобы ты посещал такое мероприятие.
— Позволь тебе напомнить, мама, что я посещал множество самых разных мероприятий, о которых ты не знаешь.
Мать Стивена нахмурилась и сжала губы. Ей следовало отдать должное — она никогда не пыталась держать своих детей в узде. Ей это, конечно, не нравилось, но она понимала, что сыновьям необходима определенная свобода, и хотя внимательно прислушивалась ко всему, что говорили люди, все же в дела не вмешивалась.
Она повернулась к Энн:
— А вам тоже понравился мой сын?
Энн покраснела.
— О да!
Великий Зевс! Это прозвучало вполне искренне. Стивен не подозревал, что Энн такая хорошая актриса.
А может быть, она не играет? Вдруг это правда? При этой мысли в груди Стивена разлилось странное тепло.
Он мысленно встряхнулся. Похоже, он сам начинает верить в придуманную историю. Нельзя забывать, что он никогда не был у Геддинга и никогда не видел Энн до их случайной встречи в Гайд-парке. И конечно, она не может испытывать к нему никаких особых чувств.
Тепло исчезло, оставив после себя холодную раздражающую пустоту. Следовало быть честным хотя бы с собой. Ему хотелось, чтобы Энн его полюбила.