Джентльмен
Шрифт:
– А надо ли интересоваться? Если это необходимо, думаю, вы и сами скажете. Если же нет – какой смысл любопытствовать? Извините, вы сами вынуждаете меня признаться в том, что все происходящее здесь меня не особенно интересует.
Это неожиданное заявление вывело Бурского из равновесия.
– Надеюсь, – сказал он, – сейчас заинтересует. Не так давно на вашей даче совершены два убийства.
Ляпнул и пожалел; получилось эффектно, спору нет, но была ли в том необходимость?
Сначала Бангеев не среагировал, будто не об убийствах шла речь. Затем лицо его
– Ну как, заинтересовало? – не без злорадства спросил майор. – Что вы теперь скажете?
– На вашем месте следовало бы пояснить…
– Поясню, поясню. Но самое интересное, что вы станете отвечать после моих пояснений… Итак. В середине прошлого месяца три человека проникли на вашу дачу и провели там две недели. Один жил в подвальной комнатушке, двое – в спальне на втором этаже.
– Какие-нибудь бродяги?
– Нет, у них были ключи. Полученные от вас. По их, конечно, утверждению.
– Странно… Ключи я не давал никому. И что же… Зачем они, как вы говорите, проникли? Кто такие?
– Одного вынесли из подвала ногами вперед. Достаточно ясно я изъясняюсь?
– Инфаркт?
– Нет, он утонул. Не покидая вашей дачи.
– Да бросьте сочинять! Там на многие километры вокруг и котенку утонуть негде!
– Действительно, на многие километры вокруг котенку утонуть негде. А внутри вашей дачи – можно, например, в красном ведре. Сказав «инфаркт», вы были поразительно близки к истине. Правда, не инфаркт, а инсульт. Так выглядело второе убийство. Улавливаете разницу?
– То инсульт, то убийство… Не понимаю.
– Приходилось вам слышать о стеностене?
– Никогда.
– Вот если бы приходилось, вы бы меня поняли. Второго нашли в гостиной, он жил после инсульта еще два-три часа. Мы не довезли его до больницы.
– Вы бывали на моей даче?
– Увы, чаще, чем хотелось бы.
– Не поставив меня в известность?!
– В таких случаях достаточно поставить в известность прокурора. И получить его согласие, заметьте, письменное. Будьте покойны, всегда присутствовали еще и понятые.
Наступила томительная пауза.
– Так… И вы меня подозреваете в этих убийствах?
– Ничего подобного я не говорил. Хотя признаюсь, в своих рассуждениях не исключал и такую возможность. Даже считал вас самым вероятным убийцей. Но ваше алиби – ужин в Красном зале, бар до четырех утра – алиби ваше сокрушительно.
– Значит, проведи я вечер один в своей квартире… Почему подозревают именно меня?
– Дача-то ваша!
Бангеев снова замолчал, явно что-то обдумывая.
– На этом закончим, хотя бы на сегодня, – прервал паузу Бурский. – Если, конечно, вы не хотите прокомментировать любопытные новости, которые услышали. Нет ли у вас подозрений, кто бы мог воспользоваться вашей дачей для своих зверских забав? Дача-то ваша, – повторил майор.
– Кто угодно мог сорвать замок.
– Да,
– Нет, не знаю, ничего не пойму.
– Ну, тогда я дам вам один ценный, я бы сказал, жизненно важный совет. Важный для вас.
– Я весь внимание.
– Слушайте. Сейчас вы ничего не знаете, ничего не понимаете. И даже если что узнаете, настоятельно советую никому не говорить о нашем свидании. Иначе последствия могут оказаться, как говорят, роковыми.
– Почему?
– Потому что мне не хочется снова ехать на вашу двухэтажную дачу.
– Опять говорите загадками?
– Поразмышляйте – и вы их легко разгадаете.
«И все-таки он кого-то подозревает», – подумал Бурский, когда за Бангеевым закрылась дверь.
Миссия Шатева была достаточно неприятной. Но капитан твердо придерживался правила: лучший способ справиться с неприятной работой – безотлагательно ею заняться. Поэтому он, поспешив на окраину столицы, до тех пор мерил ее широкими своими шагами, покуда не нашел дом Насуфова. Это было одноэтажное каменное здание на улице, обозначенной номером, поскольку городские власти еще не подыскали ей подходящего названия. Двор был обширный, в конце его под жестяным навесом стоял светло-синий «москвич» с номером АВС-9981. Та самая машина, что появлялась в Старой Церкви! И как это Иван не запомнил номер? Нет ведь ничего проще: перемножь первые две цифры – и получишь две последние.
Если машина здесь, значит, тот, неизвестный, ночью сюда же и вернулся. Рискованно. Весьма рискованно! Его могли видеть прохожие, соседи… А если и видели – ну и что? Мало ли по каким делам ездит человек…
Из ближайшей телефонной кабины Шатев позвонил полковнику Цветанову. Тот обещал немедленно выслать оперативную группу с сыскной собакой.
– Погоди! Ты не торопишься?
– Куда спешить. В доме тихо – может, и нет никого.
– Я думаю, целесообразно сразу же провести обыск. Только возьму разрешение и, знаешь ли, тоже приеду. Ничего пока не предпринимай.
Шатеву ничего другого не оставалось, как снова пройтись мимо дома, внимательно его оглядывая. Теперь его заметили: во двор вышла смуглая (смуглая!) женщина лет сорока пяти – пятидесяти, держа в руке половник. Она медленно приблизилась к деревянному забору, однако калитку не открыла.
– Чего вылупился?
– Мне бы Ангела, – смиренно сказал Шатев.
– Нету твоего Ангела. Двигай своим путем. Не на что тут глазеть. Чего тебе от него надо-то?
– Да сговорились мы насчет машины. Посмотреть надо, что за тарахтелка.
Капитан стрелял наугад – и, кажется, попал, поскольку женщина сбавила тон. Пригласив войти, она повела его к машине. Ключ от зажигания был на месте…
– А где Ангел?
– Не знаю. Где-то запропастился.
– Без машины?!
– С четверга пропал. Вечером, часов в десять, поехал куда-то. Утром смотрю: машина на месте, а его нет. И до сих пор не показывается.
– А кто же машину привел?
– Он и привел, кому ж еще. Только я его не видела.
– Кто-нибудь после этого трогал машину?