Джейн Эйр (адаптированный пересказ)
Шрифт:
Тогда Элен Бернс попросила меня рассказать о себе, и я ей поведала о своей жизни в семействе Ридов. Элен слушала, не перебивая меня.
– Ну что, – спросила я, – разве миссис Рид хорошая женщина?
– Конечно, она была жестока к тебе, но тебе стало бы сейчас гораздо легче, если бы ты смогла забыть её жестокость, простила бы её.
Тут к нам подошла одна из старших, рослая грубоватая девушка, и буркнула с резким кемберлендским акцентом:
– Элен Бернс, если ты сейчас же не приведешь в порядок свои вещи в ящике, я расскажу всё мисс Скетчерд, и она тебе задаст!
Элен словно очнулась от сна,
Глава VII
Первые три месяца в Ловуде показались мне вечностью. Было трудно привыкать к новым порядкам, да и постоянное чувство голода не прибавляло радости. Сколько раз старшие девушки отбирали у меня мою и так маленькую порцию еды! А пожаловаться было некому.
Наши прогулки ограничивались походом в церковь. Скудная пища, плохая одежда и обувь привели к тому, что у девочек совершенно ослабло здоровье. Одни только ласковые слова мисс Темпль поднимали у нас бодрость духа. Другие же учительницы, бедняжки, были обычно слишком угнетены, чтобы поддерживать нас.
Я еще ни разу не упомянула о посещениях мистера Брокльхерста, так как он гостил у своего друга викария. Мне было спокойно, пока он отсутствовал, но, однажды, после обеда (я находилась в Ловуде уже более трех недель), он появился в школе. Я не забыла ехидные намеки моей тети о порочности моего характера и обещании мистера Брокльхерста поставить мисс Темпль и других учительниц в известность об этом. И вот теперь он был здесь.
Он стоял возле мисс Темпль и что-то шептал ей на ухо. Я сидела недалеко от них и могла, прислушавшись, различать слова. Мистер Брокльхерст выговаривал директрисе за то, что та не очень экономна, что позволила некоторым воспитанницам дважды за неделю сменить кружевные манжеты, что завтракали они порой по два раза за день, что нитки для шитья расходуются свыше меры. Мисс Темпль отвечала спокойно и аргументировано, однако обещала, что впредь будет экономней. Затем управляющий обратил внимания, что у некоторых девочек слишком длинные косы и даже приказал обрить их головы наголо, говоря, что ученицам не следует потакать в их низменных желаниях. В этот момент в класс зашли три дамы: жена и две дочери нашего управляющего. Жаль, что они пропустили монолог мистера Брокльхерста об излишествах и скромности, так как сами они были расфуфырены в шелка, бархат и меха.
Слушая мистера Брокльхерста, я старалась быть незаметной для него, прикрываясь доской для задачек. Однако я настолько разволновалась, что доска выпала у меня из рук и с грохотом упала на пол. Меня, естественно, сразу же обнаружили. Управляющий тут же направился ко мне.
– Какая бестолковая девочка! – сказал мистер Брокльхерст и сейчас же добавил. – Кстати, это новая воспитанница. – Я не успела перевести дыхание, как он уже продолжил: – Я обязан сказать о ней несколько слов. Пусть она немедленно выйдет вперед.
Сама бы я не поднялась, так как окаменела от страха, мне помогли две взрослые девушки, поставившие меня на ноги. Мисс Темпль мягко подвела меня к управляющему и шепнула мне:
– Не бойся, Джейн, я видела, что ты не виновата. Все будет в порядке.
«Ах, какое сейчас её ждёт разочарование, если она поверит словам мистера Брокльхерста!»
– Принесите стул, –
Его приказание было исполнено в точности. Откашлявшись, мой мучитель продолжал:
– Сударыни, – сказал он, обращаясь к своему семейству, – мисс Темпль, наставницы и дети! Вы видите эту девочку? Смотрите на неё внимательно! Это непростой ребенок! Её благодетельница предупредила меня, и я должен поставить вас всех в известность, что эта девочка – лгунья! – Семейство Брокльхерстов издало возглас возмущения. – Да, к сожалению, это именно так. Я рекомендую нашим воспитанницам как можно меньше разговаривать с ней, избегать её, а преподавателям следить за каждым её шагом и словом! И пусть она еще полчаса постоит на стуле.
Мои чувства трудно описать, – меня приковали к позорному столбу! Как теперь ко мне будут относиться ученицы, преподаватели?!! Слезы готовы были брызнуть из моих глаз. И тут мимо прошла девочка и взглянула на меня. Какой странный чудесный свет лился из её глаз! Сколько новых, высоких чувств пробудил во мне этот взгляд! Как подбодрил! Я тут же подавила в себе рыдания, подняла голову и решительно выпрямилась во весь рост. Это была Элен Бернс. В её улыбке было столько понимания и доброты! Теперь я осознала, кто такая Элен Бернс. Это не девочка с клеймом «неряхи», это ангельское создание, которое способно подбодрить, поддержать того, кто находился в худшем, чем она положении.
Глава VIII
Когда все ушли в столовую пить чай, я осмелилась сойти со стула. В комнате уже было достаточно темно. Забившись в угол, я упала на пол и разразилась глухими рыданиями. Скорбь моя была велика. Обвинения во лжи при всей школе вывели меня из состояния равновесия. Я так хотела заслужить внимание и любовь своих преподавателей и подруг, но, видимо, этому не суждено было сбыться. Меня уже начали хвалить, зачислили в первые ученицы, мисс Темпль обещала мне уроки французского языка, если я продолжу в том же духе, и тут такой удар! Мне хотелось умереть. И тут в комнату вошла Элен Бернс. Она принесла мне кофе и хлеба.
– Давай, поешь немного, – сказала она.
Я отказалась от еды, мне казалось, что я не проглочу ни кусочка. Элен удивленно смотрела на меня.
– Элен, Элен, как ты можешь сидеть с девочкой, которую все считают лгуньей?
– Во-первых, я не верю, Джейн! Кроме того, только восемьдесят человек это слышали, а в мире гораздо больше людей.
– Какое мне дело до других людей? Мне важно, что те, кого я знаю, теперь будут презирать меня.
– Поверь, никто тебя не презирает, тебя даже жалеют, только не могут выразить тебе сочувствуя.
– Как они могут жалеть меня после слов мистера Брокльхерста?
– Мистер Брокльхерст – не Бог, его никто не любит и не уважает. Если бы он к тебе хорошо относился, у тебя бы появились враги. Будь такой, как прежде, и к тебе не изменится отношение. Кроме того, Джейн…
– Ну что, Элен? – сказала я, взяв ее за руку.
– Даже если весь мир тебя будет ненавидеть, но ты будешь чиста перед самой собой, то все обвинения мира – пусты, и ты всегда найдешь друзей.
– Да, конечно, но если при этом меня не будут любить…