Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ
Шрифт:
Когда мы прибыли к месту стоянки, я вздохнул с облегчением. Все для нас было подготовлено, и капитан Рид использовал свою власть наилучшим образом. Он управлял погрузкой спокойно и решительно и проявил более всего внимания к Нунстоку. Доктор Баллантайн работал вместе с капитаном, являя собой картину врачебного усердия. Были призваны на помощь люди, чтобы отнести раненых вниз. Все делалось в строжайшей тишине. Усталость уже начала овладевать мной, когда меня оживили слова капитана.
Он подошел к Тейту и тихо сказал:
– Кем бы ни были твои друзья, я сам затяну веревку на твоей шее. И я не стану молить Господа,
Затем наступил момент довольно комичный – насколько могли позволить обстоятельства. Последним на борту появился Сильвер: он прибыл в поднятой шлюпке. Когда она повисла вдоль борта, Джон перебрался через поручни, прочно встал на палубу «Испаньолы» и с искренним удовольствием огляделся.
– Ох и люблю же я этот корабль! – прошептал он.
Завидев капитана Рида, он поспешно шагнул ему навстречу и сделал полупоклон.
– Кэп Джон Сильвер явился для исполнения обязанностей, кэп! Могу быть помощником, коком… или шкипером, если придется.
Капитан Рид глядел на старого пирата и бунтовщика. Я пытался отгадать ход его мыслей, но не мог за ними уследить; однако меня позабавило выражение его лица и тихо произнесенные слова:
– Милости просим на борт, сэр. Вы теперь «Кэп Сильвер», не так ли? Что ж, сэр, мир вокруг нас меняется. – И он ушел, а Сильвер хитро мне подмигнул.
Я задержал дыхание, а затем сделал медленный выдох. Все пока шло хорошо: мы незаметно совершили демарш, который планировали незаметно совершить. Я спас нескольких наших людей и мог теперь помочь им бороться со смертью. Сокровища и Тейт – на борту «Испаньолы», а мы уже знаем, что она более быстроходное судно, чем черный бриг. И у нас есть еще одно преимущество – неожиданность; капитан Рид предполагал использовать это преимущество наилучшим образом.
Команда взялась ставить паруса, и поднялась суматоха, какой я никогда раньше не видел. «Добровольцы» Сильвера – а среди них не все были моряками – бесшумно носились туда и сюда, пытаясь получше справиться с поднятием парусов.
Я знал, что доктор Баллантайн забрал троих раненых вниз. Тейта быстро отправили под замок, и я сам взял ключ от баковой надстройки. Каждая косточка во мне ныла от усталости, не говоря уже о том, что старые раны разболелись и жалили, словно кинжалы. Однако я снова вышел на палубу, размышляя о том, что предстоит делать дальше. Вдруг мысли мои рассыпались в прах, оттого что Грейс неожиданно схватила меня за руку пониже локтя. Тишину нарушил ее крик:
– Где он?!
– Ш-ш-ш, мадам! Он под замком.
– У кого ключ?
– Это приказ капитана Рида. Ключ у меня, но…
– Отдайте мне! – И она стала бороться со мной.
– Мадам, прошу вас! Нам необходима тишина!
На палубу вышел Луи и замер на месте, увидев нас, обескураженный поведением матери, пытавшейся схватиться за мои карманы.
– Мадам, послушайте меня! – Мне удалось ее остановить.
– Дайте!
– Мадам, вам лучше его не видеть…
– Ах, вы его ранили, я знаю…
– Послушайте, мадам… Грейс, прошу вас…
Она снова попыталась добраться до моих карманов, но в этот момент я увидел нечто такое,
Так и начались наши неприятности, потому что, хотя теперь у нас было много матросов, они были не очень умелыми и слишком усталыми, чтобы суметь поднять паруса так быстро, как это было необходимо. Мы потеряли преимущество неожиданности. Матрос, прыгнувший в воду, стал окликать бриг, и первый, кто его услышит, мог сразу же увидеть, что мы поднимаем паруса.
Хотя еще не совсем рассвело, Молтби был готов в течение нескольких минут. Я подозреваю, что он заранее был наготове или намеревался выйти в открытое море на полном ходу сразу же, как только получит то, что хотел получить. Однако, вместо этого, все, что он хотел, оказалось у нас, и поэтому теперь ему нужны были мы. Сможем ли мы отправиться в путь с такой быстротой, чтобы оставить его позади?
Я поискал глазами Сильвера и понял, где могу его найти: на корме, где он стережет груду обернутых в парусину тюков и пакетов, которые размещают в кормовом трюме «Испаньолы». Вид у него был спокойный и удовлетворенный, а у меня – встревоженный.
Он взглянул на меня.
– Они знают, верно?
– Да, Джон.
– Да завсегда так и бывает. Завсегда какой-нито дурень гафель [28] собьет. Лучше нам готовыми быть. Они, когда до нас доберутся, от злости так гореть будут, хоть факел об них зажигай.
28
Гафель (мор.) – наклонный рей, закрепляемый нижним концом на верхней части мачты. Служит для подъема флага и сигналов; на парусных судах к гафелю крепят верхнюю кромку косого паруса.
Я снял камзол, как бы подчиняясь его приказу или, во всяком случае, проявляя готовность к действию. Повсюду вокруг нас на корабле кипела работа, матросы на реях так торопились, что, казалось, вот-вот свалятся в море. Мы рыскали и раскачивались – наши паруса развертывались неравномерно, а позади нас, на фоне разгоравшегося рассвета, черные паруса брига развертывались гладко и ровно, как капитан развертывает навигационную карту: Молтби не пустил на остров большую часть команды. Меня швырнуло вбок, когда «Испаньола» накренилась, и я услышал, как капитан Рид бранит матроса, который нарушил ритм работы, что и вызвало потерю равновесия.
Впереди, на носовой части палубы, я увидел Грейс и дядюшку Амброуза – они горячо что-то обсуждали. Дядюшка протягивал к ней руки, словно пытался ее успокоить, но она не обращала на его слова внимания. Я поднялся на корму, где Сильвер, отвернувшись от трюма, наблюдал за бригом.
– Что они теперь предпримут, Джон? – спросил я.
– Возьмут нас на абордаж, – ответил он. – По крайности, я бы так и сделал.
– Так что, нам конец?
– Никогда такое не говори, Джим! – оборвал он меня. – Никогда такое не говори! Быстрей, быстрей, – крикнул он своим матросам, укладывавшим в трюме тюки.