Джим Хокинс на острове с сокровищами
Шрифт:
Вначале Джим просто выпрашивал, себе с темнокожей девчушкой — еду и стаканы с водой. Потом, уже его «туземная жена», обворожительно улыбаясь просила жестами, так как никакого языка, кроме родного, не знала, что либо им дать у команды шлюпа.
Ошибкой подростка стало то, что он достал свёрток со своими ценностями и потрясая кошелем с сорока пятью шиллингами серебром и тремя дублонами золотом в нём, заявил что покупает себе и девушке воду и провизию, и считай что нанимает, как на прогулочной яхте, матросов шлюпа себе на услужение.
Однако берега
Бывший юнга не успел достать свой кинжал, как ему засадили кулаком в живот и когда он скорчившись свалился вниз шлюпа, продолжили избиение руками и ногами.
Девушку тут же вытребовал к себе шкипер и приказав какому матросу не начинать дележа добычи без него — завалился всей своей немалой тушей на Юаю, пока Джима продолжали мутузить, раздевая догола при этом.
Джим даже подумал что и его изнасилуют, как и девушку бывшую с ним, но оказалось что матросы шлюпа просто ощупывали все его вещи, в надежде получения новой богатой добычи.
С их слов выходило, что они ранее промышляли разбоями на берегах Африки или работорговлей, и не ожидали что столь богатенький сынок какого то торговца — решит воспользоваться их судном в качестве пассажирского средства, что их всех немало позабавило.
Все деньги и драгоценности, что он заполучил в своих скитаниях по морям — были забраны у Джима.
При этом карту острова капитана Флинта, которую Хокинс успел свернуть и засунув в широкий пояс зашить его — грабители, несмотря на все ощупывания пояса, так и не заметили: видимо решив что это просто такой у подростка странный предмет одежды, с двойной мягкой кожаной вкладкой.
На монеты или ценности карта никак не походила, а сам пояс был грязным и выцветшим, и его вскоре вернули, вместе с остальной одеждой, Джиму.
— Свободна! — провозгласил улыбающийся шкипер шлюпа, натягивая штаны и подходя к веселящейся группе своих моряков. — Ребята, что тут у нас?
Ему объяснили что у Джима оказались монеты и брюлики, и в довольно приличных количествах.
— Отлично! — потёр руки вовсю смеющийся шкипер, пока новый матрос уже залазил на слегка повизгивающую за ящиками, на носу шлюпа, Юаю. — Теперь так: девчонка — просто огонь! Жаль расставаться — мы с нею, скорее всего, поплывём до самого конца, до Бристоля! А вот его… — шкипер пальцем указал на Джима. — Следует где продать и получить ещё некоторую сумму монет, что бы наше возвращение на родину было совсем уж праздничным!
Следующие дни, после данного неожиданного перераспределения ролей, были примерно одинаковыми: Джима гоняли на грязной работе, заставляя убираться или ставить паруса, перетаскивать что тяжёлое на шлюпе. Тем временем девушка стала любовницей всей команды и особенно шкипера, с которым она постоянно проводила вечера в обнимку, о чём то пересмеиваясь.
Юаю, доводя подростка этим своим новым поведением до припадков бешенства — заигрывала со шкипером, как ранее, на берегу Дагомеи, с самим Джимом: строила матросам уморительные рожицы и почти постоянно разгуливала голышом, позволяя всем кто желал себя ощупывать или что ещё с нею делать.
Девушке нравилось быть в центре внимания, быть любимицей стольких белых мужчин и она этого не скрывала.
Попытки Джима объяснить ей что её ждёт рабство — её удивляли, ибо она и до этого была рабыней, и вряд ли что ей светило нового, после того как «белый мастер Джи» взял её к себе в наложницы…
Вскоре Хокинс уже по стариковски бормотал себе под нос, что связался с «проклятущей ведьмой и подстилкой», в то время как матросы шлюпа чуть не на руках носили игривую, словно кошка, чернокожую девчушку и всячески с нею забавлялись, впрочем, не без её согласия.
Близ Сеуты, когда моряки принялись было сговариваться как им скорее избавиться от Джима и получив за него, как за раба, деньги — плыть далее, возможно не заходя на Мадейру, случилось событие что и помогло Хокинсу: в гавани Сеуты испанцы разгружали судно которое привезло порох им в крепость и ближайшие форты, и при перевозке одной из телег, по неизвестной причине, случился взрыв. Погибло с полсотни человек и множество домов рядом с портом были разрушены хотя бы частично.
Стража тут же стала проводить проверки всех подозрительных пришельцев, что недавно прибыли в город и Джим, при виде офицера портовой стражи с парой солдат с ружьями, при нём, на ломаном испанском, который более менее стал понимать на Ямайке в свои два визита туда, начал орать: «Пираты! Синьор офицер — это пираты!» и показывать руками на людей в шлюпе.
Если бы матросы внутри шлюпа просто дождались проверки — всё бы сошло отлично, так как никаких, подтверждающих их пиратское прошлое, вещей внутри посудины не было, а Джима могли объявить пленником рабом, честно ими купленным в Новом Свете и который теперь бузит.
Но шкипер и его люди дёрнулись, и выхватив пистолеты открыли беспорядочную стрельбу по страже порта Сеуты.
Их тут же прорядили выстрелами из ружей стражники на берегу и вскоре все кто остался в живых из команды английского быстрого шлюпа, предстали перед скорым судом.
Джиму никто не поверил, когда он предъявил свои требования на украденные у него монеты и ценные вещи, и посчитали его пленником разбойников, которому они отбили мозги избиениями.
Юаю подтвердила жестами что знает Джима и что он — её хозяин, и судья вынес скорое решение: отпустить молодого англичанина с рабыней, с тем что у них есть, без ложной компенсации за вымышленное ограбление, на свободу. Остальных моряков шлюпа — решено было повесить в назидание прибывающим в город пиратам.
Хокинс напомнил испанцам что он предупредил власти о том что это разбойники и ему должны выписать премию.