Джин Грин - Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014
Шрифт:
Он поднял голову: вертолеты уходили прочь.
Что это, разведка? Возвращение домой после боя, когда все патроны израсходованы? Или летчики ночью не увидели их? Тогда зачем же они кружили?..
Десантники поднялись и пошли. Уже не разговаривая ни о чем, не задавая друг другу вопросов.
Снег скрипел однообразно, назойливо, до рези в ушах. Снег отливал голубизной. Потом голубизна пропала, небо побелело, снег стал сахарным, надоедливо сахарным, до тошноты.
Сонни уже идти не мог. Его тащили по очереди. Потом он
– Дальше не могу.
У него пересохли губы, на щеках, ближе к носу, появились следы обморожения. Он дышал со свистом, ноги у него стали ватными, он не мог ступить и шагу. Тогда Джин приказал сделать носилки. Пока Мэт и Тибор их мастерили, был перекур. Берди допил свой запас «джи-ай-джина» и крикнул Тибору:
– Алло, мадьяр!
– Чего тебе?
– Подойди-ка!
Берди расстегнул на морозе брюки, снял набрюшник и сказал:
– С возвратом. Это мамин сувенир. Моя мама – кассирша из «Армии спасения».
– Закусывать нужно, – огрызнулся Тибор.
– Возьми! – сказал Берди, – Это самая крепкая кожа в мире. Стяни этим ремнем носилки, Сонни тебе потом свечу поставит.
– Постучи по дереву, болтун! – Тибор рассердился, но набрюшник взял.
Впереди послышался знакомый посвист: длинный и два коротких, сквозь передние зубы.
Это вернулись из охранения Бастер с Тэксом.
– В полумиле – одноколейка. Охраны никакой, – доложил Бастер. – По дороге нас кто-то обстрелял и исчез, лесник, что ли.
Бастер чувствовал себя, судя по всему, как дома.
– Бастер чокнулся, – сказал Джину Тэкс. – Я своими глазами видел вооруженных эскимосов. Человек шесть. Они стояли за стволами деревьев в сорока шагах. Стояли и смотрели на нас узкими глазами. И не двигались.
– Это ему померещилось от страха, – сказал Бастер.
…Ку-5 похожа на замазку. Из нее можно лепить лошадей и бабочек. Ее можно взять в рот и жевать, как жевательную резинку. Ее можно забросить на дно реки, она там пролежит хоть год – ей ничего не сделается.
Ку-5 – пластик с особым нравом – мрачное орудие взрыва.
Прилепи этот пластик к стальному рельсу, вставь капсюль-детонатор, пусть только он сработает – и ты увидишь, что таится в этом мирном пластике.
Все было сделано как нужно: они заминировали железнодорожное полотно, поставив вместе с Ку-5 взрыватель МЗД (мину замедленного действия). Замаскировав минированный участок снегом, отошли в лес.
Через час, когда они были от железной дороги на расстоянии примерно двух миль, до них донесся звук взрыва.
Потом пошел слабый снег и мороз ослабел.
На длинном конце веревки, за спиной у Бастера, болталась разлапая ель. Он шел замыкающим. Ель в такт шагам раскачивалась, заметая лыжню. Снег припорашивал следы ели. Однообразное движение – шаг за шагом, вот так и нужно идти, не спеша, враскачку.
Джину невольно вспомнились слова Лакки: «Так и будем жить, пока не убьют или не ранят, от
«Рановато, брат, ты начал себя жалеть, – с неудовольствием подумал о себе Джин. – Все только начинается… Подумаешь, холодно, Чукотка, ночь, безмолвие. А джунгли лучше?»
«Лучше… Лучше кто угодно, только бы не русские». «Это почему же?» – продолжал он внутренний диалог.
«Не знаю. Странный край, странные люди: стоят за стволами – и не стреляют».
Где же хотя бы белые совы, или олени, или тундровые волки, черт возьми!
За спиной только хруст, хруст и ощущение, что что-то должно случиться.
Вдруг вскрикнул Тэкс:
– Они! Это они!
Джин остановился. Поглядел вправо – никого. Впереди – никого.
Тэкс упал в снег, изготовился к стрельбе. Наконец Джин увидел их.
– Левее холма! – крикнул он. – Градусов двадцать. Ориентир: группа елей.
Оттуда (Джин это четко слышал) по-русски прозвучала отрывистая команда:
– Огонь!
– Ложись! – скомандовал Джин. – Огонь!
У него за спиной заработал легкий пулемет-браунинг. Это стрелял Тибор: пятьсот пуль в минуту.
Меж стволов заметались тени, и сразу же безмолвный лес ожил, наполнился криками, руганью, стонами, лаем собак, проклятьями.
Русских много! Они были в белых маскхалатах и шли со всех сторон.
Джину показалось, будто он лежит в центре вертящегося карусельного круга. И снова чья-то команда
– Взять живьем!
Прямо к нему шел человек в собольей шкуре, в меховой шапке с длинными ушами: чуть сплюснутое желтое лицо, широкие скулы, узкие лезвия глаз.
Джин выстрелил в него в упор. Очередь! Еще одна! Соболья шкура эскимоса задымилась. Желтая кожа на скулах человека собралась в складки – он улыбался.
Глава девятнадцатая
Русская «парилка»
(Перевод В. А.)
Под ногами по-прежнему поскрипывал снег. Издалека доносились шум автомобильных моторов, неразборчивые русские команды. За спиной скрипел снег под ногами конвоиров. Джин старался определить по этому звуку, сколько человек сопровождают его. По меньшей мере трое, казалось ему. Изредка спины его касался ствол карабина и слышался грубый голос – «лефт» или «райт» – тогда он поворачивался влево или вправо. Он старался считать эти повороты, считать шаги, но вскоре сбился и был на миг охвачен паническим чувством полной дезориентации в пространстве. Задубевшая на морозе прорезиненная ткань мешка, надетого ему на голову, жгла щеки. Виски сжимала полоска пластыря, которым ему заклеили глаза. Сжимая зубы, борясь со страхом, Джин шел вперед в полной пустоте и темноте. Все же несколько раз ему показалось, что по лицу его скользнул свет, то ли свет прожектора, то ли свет ручного фонаря.