Джинн из консервной банки
Шрифт:
– Кузен – это граф? – уточнила Марина.
– А как же? Конечно он. Но слушай дальше. Тетушка предложила нам с Ани пройти в гостиную, а сама понеслась к своим пирогам – граф, якобы, обожал ее выпечку. Дом у баронессы был большой, но мрачный какой-то – везде темно: комнаты огромные, окна узкие, да еще увешаны тяжелыми шторами. «Никакого уюта, – подумала я. – Вот когда сама стану графиней, уж порядок в доме графа наведу». Кстати, нервничала я перед встречей с женихом ужасно и всю ночь не спала, все думала как бы не опозориться да манеры свои плебейские раньше времени не обнаружить. Шутка ли сказать, сам граф! Граф!!! Я буквально тряслась от волнения.
Вот вошли мы с Ани в сумрачную гостиную и плюхнулись на тот диванчик, который стоял подальше от двери. Сидим, болтаем: Ани графа своего расхваливает, а я дрожу нервной дрожью, жалею уже, что в авантюру эту ввязалась. «Ах, – думаю, – опозорюсь перед графом да и только. Или невовремя чихну, или бокал опрокину да и не знаю как в приличном обществе едят эти их пироги». Ани болтает, а я уже едва не плачу. Вдруг, раскаты гонга до нас доносятся – звонок такой у баронессы чудной. «Пришел», – с тревогой шепчет Ани и умолкает. Вижу, робеет перед графом и она, граф хоть и родственник ей, но дальний. Не успеваем мы опомниться, как раздаются решительные шаги и все к гостиной приближаются. Мы с Ани друг друга обняли и буквально в диванчик вросли, не дышим даже: настала торжественная минута знакомства!
И вот в дверном проеме появился солидный мужчина в вечернем костюме. Он был один, совсем один. Мы с Ани растерялись, как же так, добрая баронесса убежала к своим пирогам, увлеклась и нас не представила… Как быть? Как по этикету поступить? Я была в смятении, в отчаянии – мыслей шквал и все напрасны…
Но граф быстро поставил точку. Что, думаешь, он сделал? Никогда не догадаешься! Едва переступив порог комнаты и не заметив нас, он поднапрягся и громогласно испортил воздух! Можешь представить в какой шок он поверг нас с Ани?
Марина прыснула со смеху. Ольга же продолжила без улыбки:
– Пока мы с Ани столбенели, граф, воровато оглядываясь, стащил с себя пиджак и начал резво разгонять по гостиной улики пищеварения, направляя их к окну. Он явно не подозревал, что в углу притаились зрители. Ошалевшие от неожиданности, мы с Ани боялись себя обнаружить и совсем не дышали, тем более, что дышать было и небезопасно. Но граф на этом не успокоился, он потянул носом воздух и, видимо, посчитал, что проделка сошла с рук. Тогда он снова поднапрягся, громогласно облегчился и на этот раз радостно заржал, чрезвычайно довольный собою. Когда он с еще большей резвостью принялся разгонять по комнате новую порцию улик, Ани прошептала: «Какой конфуз. Нам надо спрятаться и потом незаметно улизнуть». «Да, – поспешно согласилась я, – перенесем на другой день знакомство, когда граф вылечит свой ретивый желудок». И мы начали осторожно сползать на пол, собираясь незаметно переместиться за диванчик… Но не успели: вдруг вспыхнул свет, и в гостиную вбежала радостная баронесса. Все произошло так быстро и неожиданно, а дальше немая сцена: я и Ани сидим на полу, граф испуганно застыл с развернутым пиджаком в руках, баронесса держит поднос с пирогами и тишина.
И в этой напряженной тишине, как выстрел, растерянный вопрос баронессы: «Невеста, жених, надеюсь, вы уже познакомились». Граф побледнел, покраснел и вылетел вон из гостиной, на ходу натягивая на себя вечерний пиджак. Передать не могу каким изумленным взглядом проводила его баронесса. «Что здесь произошло?» – спросила она, сомнамбулически ставя пироги на диван и тут же на них присаживаясь – в такое старушка пришла смущение. Еще бы, жених от невесты сбежал. Бедняжка так и не узнала, что он перед этим сделал. Мы же с Ани поняли, что никогда этого графа не увидим. Так и случилось: в дальнейшем даже разговоров о нем не заходило. А я с тех пор разочаровалась в титулах: дворяне обычные люди. И теперь, дорогуша, моего Жоржа не ругай. Давай лучше покурим.
– Тебе нельзя, – напомнила Марина.
– Если нельзя, но очень хочется, то можно, – шутливо заверила Ольга.
Марина усмехнулась, зажгла сигарету и подала ее подруге. Ольга жадно затянулась и, выпустив клуб дыма, дурачась, воскликнула:
– Знала бы мама, что я курю.
– И все же граф есть граф, – задумчиво произнесла Марина, возвращаясь к рассказу подруги. – Натура утонченная: опозорился и сбежал, не смог смотреть в глаза невесте. Только представь, как повел бы себя в такой истории твой Павел Александрович?
Ольгу передернуло:
– Брр! Гадость какая! О покойнике лучше не вспоминай!
Но, словно тут же забыв о своей просьбе, она сама охотно продолжила тему.
– Эх, Марисик, – мечтательно воскликнула она. – Как вовремя погиб мой Паша. Добрая душа, царствия ему небесного, век молодой жены заедать не стал, своевременно на покой подался. Вот порадовал, так порадовал. Теперь-то я как королева заживу. Но грех мне завидовать, я заслужила: заработала честным каторжным трудом. Сколько крови этот импотент мне выпил, литрами не измеришь, – трагически закатывая глаза, схватилась за голову Ольга.
– Да ладно тебе, – пристыдила подругу Марина. – Крови он, там, попил. Сама исправно ему жизнь отравляла. Трудолюбиво – да. И систематически. Павел Александрович святой был старичок и не импотент, кстати, вовсе. Неоднократно меня за задницу щипал и такое на ушко нашептывал. До сих пор вспомнить стыдно. Зуб даю, он тебе изменял.
Ольга изумилась:
– Что-оо? Да ему не до этого было. Знай лечил геморрой да склероз.
– И, видать, вылечил, – ядовито усмехнулась Марина. – Нет, уж меня не обмануть: клянусь, он за девками бегал.
– Если и бегал старикашка, то забывал для чего, – усмехнулась и Ольга.
С осуждением глянув на подругу, она решительно подытожила:
– Вовремя Павлуша сделал меня вдовой. Только представь, доживи он до тех дней, когда сын мой вырастет, и было бы как в том анекдоте. «Мама, вай, это папа купил тебе такой красивый туфли? – Бог с тобой, сынок, на твой папа надейся и тебя бы не было».
Марина рассмеялась, а Ольга повторила:
– Вовремя, вовремя Паша ушел с арены, уступил место сыну. Будет у моего ребенка молодой и красивый отец, а не импотент геморройный.
Она посмотрела на маленький загорелый животик подруги и перевела взгляд на свой, еще тоже стройный, но уже с легким намеком на выпуклость.
– Как жалко что нельзя иметь ребенка от тебя, птичка моя, – рассмеялась Ольга. – Какой чудесный экземпляр мог бы у нас получиться. Особенно девочка. Чудо! Знаешь, Россия дикая страна. Во Франции нас не осудили бы. Ведь любовь – это родство душ…
– Которое начинается в постели, – продолжила мысль Марина.
– Пусть так, а что здесь плохого?