Джип из тыквы
Шрифт:
Это звучит высокомерно – словно я спешу отделаться от собеседника, и он понимает сказанное именно так.
– Ладно, я позже позвоню, – говорит Саныч. – Пока!
– Ку-да?!
Поздно. Он уже отключился.
Я делаю три глубоких вдоха – это не сильно меня успокаивает, и авторитетно сообщаю уличному коту, что мужчины – промежуточное эволюционное звено между троллями и гоблинами. Во всяком случае, один мой знакомый совершенно точно не человек, а самоходный валун с кирпичной головой и каменным сердцем.
Возможно, это слишком эмоциональное описание – кот фыркает и убегает, не вступая в полемику.
Я делаю еще пару дыхательных упражнений и возвращаюсь к делу, от которого меня отвлек бестолковый звонок.
Рекламное агентство, в активах которого с полсотни щитов для объявлений, расположенных в болевых точках социума на трамвайных остановках, называется строго по делу: «Главдоска».
Трудно понять, чего тут больше – иронии или ностальгии по былым временам, и это меня смущает. Я не могу заранее определиться с линией поведения и захожу в контору с таким робким «Здрасссь», что меня просто не слышат.
За столом у окошка две дамы в плиссированных юбках и кофтах с начесом вкусно пьют чай с мармеладками. Сразу видно, что обшарпанный полированный стол к обстоятельным чаепитиям привычен: его поверхность густо запятнана белесыми кругами от горячих стаканов, так что статью и расцветкой бывалый предмет мебели напоминает смирную лошадь в яблоках. Дамы-чаевницы усердно дуют на чашки, отчего их щеки, и без того румяные и круглые, становятся совсем помидорными.
Уверенно датировать эту жанровую сценку восьмидесятыми годами прошлого века мешает только актуальный календарь на стене. Впрочем, если не обращать внимания на цифры, он тоже соответствует канонам интерьер-дизайна советских времен.
– Здравствуйте, девушки! – это приветствие я произношу гораздо громче и увереннее, чем первое.
Дамам крепко за сорок, а габаритами, нежной белизной и приятной округлостью крупных форм обе они напоминают советский холодильник «Орск», но мое винтажное обращение «девушки» принимают благосклонно.
– Заходи, детка, садись, чай пить будешь? – слышу я.
– Спасибо, нет, – Машенька Виленская сегодня сама скромность. – Я насчет объявления…
– Само собой, – дама в кофте с леопардом кивает и смахивает со стола сахарную крошку. – Верочка, дай-ка ручку и бумагу. Диктуй свое объявление, деточка.
– Пишите: «Найдена собака»…
Я захожу издалека, не собираясь сразу говорить о главной цели своего визита – поисках информации о пропавшей девушке. Начнем, как принято в цивилизованном обществе, с опытов на животных!
Но дама с леопардом останавливает меня сразу же:
– Стоп, стоп! Это неправильно! Вера, дай-ка папку с шаблонами!
Вера – молчаливая дама в люрексе, гарусе и стеклярусе – снимает с полки картонную папку с тесемками.
Этот экологически чистый бумагонакопитель украшен красивой надписью с завитушками: «В помощь клиенту». Ниже печатными буквами накорябан короткий и сухой подзаголовок: «Жив».
Стало быть, в помощь живому клиенту – так это понимаю я. И то верно, из мертвого-то какой клиент? Да и не поможешь ему уже ничем, если ты не медиум.
– «Жив» – это живые? – уточняю я, пообещав себе, что не стану заглядывать в папку «Мертв».
Я не медиум и не колдунья вуду, я скромный простой эмпат и не в свои магические дела не лезу.
– Ах, нет! «Жив» – это животные! – смеется леопардовая дама, вручая мне бумагу и ручку. – Посмотри образцы, найди нужный шаблон и заполни его.
Я открываю папку.
В ней три бумажки: «Пропал (а, о)», «Найден (а, о)» и «Отдам в хорошие руки». Я выбираю второй вариант и приступаю к заполнению шаблона.
Он весьма толково составлен и годится, пожалуй, для любого живого существа, включая даже инопланетян: «Найден (кто). Возраст, если известен. Порода, если известна. Цвет. Размер. Внешность подробно. Особые приметы, если есть. Характер, если проявляется. Кличка, если откликается. Контакты нашедшего».
Я быстро пишу: «Найдена собака. Окрас рыжий с белым. Похоже, молодая. Возможно, гончая. Белая с рыжим, крупная, с длинной узкой мордой, висячими ушами и пушистым хвостом. Согласна зваться Белкой» – и добавляю свой телефон.
– Ну? Правда, так легче, чем из головы сочинять? – покровительственно улыбается леопардовая дама, принимая у меня исписанный лист. – Люди ведь кого только не подбирают, я помню одну старушку, которая нашла в плавнях маленького крокодильчика, так даже она не затруднилась написать объявление по нашему шаблону!
– Четыреста рублей, – подает голос молчаливая дама в люрексе.
Я послушно открываю кошелек и, строго следуя домашним заготовкам, невинно интересуюсь:
– А если люди пропадают, на этот случай у вас тоже шаблоны имеются?
– Конечно! – энергично кивает дама с леопардом. – Что, хочешь посмотреть?
– Хочу спросить, как часто к вам обращаются родные пропавших?
– Да уж не реже, чем в милицию! – фыркает моя собеседница.
– В полицию, – поправляет ее серьезная коллега.
– Какая разница! Что милиция, что полиция – один фиг, никакого толку от них! – отмахивается надкушенной мармеладкой энергичная дама в леопарде. – У них какая задача? Поскорее дело закрыть, а лучше – вообще его не открывать. Охота им искать пропавших? Неохота. Оно, конечно, и не наше дело тоже, но мы хотя бы не гоним несчастных людей, мы их принимаем, слушаем, чаем вот поим. Объявления расклеиваем, кому-то, бывает, и помогает.
– Как часто бывает? – я продолжаю гнуть свою линию. – Когда, к примеру, в последний раз вы искали какую-нибудь девушку?
– Девушку?
Моя собеседница чешет в затылке, сотрясая приземистую башню из начесанных и залакированных волос.
– Девушек мы давно не искали. С прошлого года, пожалуй. Дедушек мы искали! Этим летом прям поветрие какое-то случилось – старички склеротичные потянулись из дома на волю, как птички.
– Жара была, – веско молвит дама в люрексе.
– Да, было очень, очень жарко, в такую пору даже у нормальных людей мозги плавятся, что уж про старых дедушек говорить, – кивает дама в леопардах.