Джип из тыквы
Шрифт:
При всем уважении к старикам их перемещения в пространстве и времени занимают меня очень мало, поэтому я аккуратно сворачиваю беседу о блудных возрастных склеротиках и, получив сто рублей сдачи со своей «пятисотки», ретируюсь.
Уже выйдя во двор, притормаживаю у доски объявлений, в правом верхнем углу которой краснеет инвентарный номер 001.
Доска номер один – считай, доска почета. Она пользуется повышенным спросом и плотно оклеена объявлениями, явно написанными под чутким руководством знакомых мне дам.
Я с интересом рассматриваю фотографии пропавших граждан, предполагаемых террористов, бизнес-тренеров и практикующих частным образом специалистов в весьма широком ассортименте.
Определенно, дешевая черно-белая печать без предварительного фотошопа – это великий уравнитель!
Мудрые коучи, ушлые мерчендайзеры, просветленные гуру, ясновидящие гадалки-надомницы, кандидаты в депутаты и беглые каторжники – все выглядят одинаково несимпатично, как члены одной вырождающейся фамилии. Можно подумать, что фотографии тоже шаблонные, как тексты.
– Не отвлекайся, – одергивает меня внутренний голос. – Давай теперь в бюро несчастных случаев, может, хоть там что-то узнаешь.
В самом деле, имеет смысл поспешить. Начинается дождь, а у меня нет зонта.
Я поднимаю курточный воротник, накручиваю на голову шарф, как тюрбанчик, и, дополнительно прикрывая голову сумкой, по узкой дорожке между зеленой изгородью и длинной, как Великая Китайская стена, многоэтажкой бегу к своей машине.
Я не очень аккуратно припарковалась, серебристая морда «Рено» влажно поблескивает в конце серо-зеленого тоннеля. Я так тороплюсь оказаться в тепле и сухости автомобильного салона, что вижу только заветную дверцу.
А за углом меня, оказывается, поджидают!
Спасибо дождику: из-за него я пригнулась, и неожиданный удар справа не попадает мне в голову. Он приходится выше и выбивает у меня из рук сумку, которая в полном соответствии с законами физики летит в кусты. Я же – в полном соответствии с законами женской логики – спешу спасать не себя, а священную дамскую сумку, и вместо того чтобы с ускорением бежать к машине, резко останавливаюсь, переламываюсь пополам и по пояс ныряю в зеленое море самшита.
Этот непредсказуемый маневр спасает меня от второго удара. Он со свистом проходит вовсе мимо, а я ойкаю, царапая руки твердыми, как пластик, листочками, но не прекращаю месить самшит в поисках утраченной торбы.
И крепко хватаюсь за ее кожаные ручки в тот момент, когда меня резко дергают за полу куртки.
Слишком резко: я бы и без посторонней помощи не затруднилась разогнуться, рывок же выдергивает меня из куста, точно рыбку из воды. И так же, как рыбка, я протестующе трепыхаюсь и дергаюсь, а сумка в моей руке взлетает и идет по кругу, как миниатюрное и очень быстрое колесо обозрения.
Бум! Центростремительный полет моей торбочки обрывает встреча с некой преградой, и я чувствую, что меня уже не держат.
Сумка – это не только ценный мех! Она и для снаряжения, и для вооружения хороша!
Кого и куда я приложила своим боевым оружием, рассмотреть не успеваю. Во-первых, размотавшийся мокрый шарф закрывает мне обзор, во-вторых, я столь же любознательна, сколь и труслива, и тороплюсь убежать.
До моей машины каких-то двадцать шагов через подворотню, и я не собираюсь осматривать поле боя раньше, чем окажусь в укрытии.
А спрятаться надо не только от грабителя – или кто это был (а, о)? – но и от усилившегося дождя.
Пригнувшись, из-под сплошной завесы ливня выскакиваю в подворотню и замедляю шаг.
Машина на той стороне мне уже не видна, водопад закрывает ее, как шиферная плита. За спиной у меня гудит такая же волнистая серая стена, в подворотне темно, и я чувствую, что оказалась в ловушке.
А впереди кто-то есть!
Я слышу шорохи и хруст кирпичной крошки и битого стекла. Определенно это не кошка, а кто-то значительно более крупный.
Мне срочно нужен свет, но на поиски в сумке мобильника, который можно было бы использовать как фонарик, уйдет немало времени.
Не придумав ничего другого, я пронзаю зловещую тьму эмпатическим взором.
Звучит это красиво, но желаемого волшебного результата, к сожалению, не дает.
Да, я замечаю чью-то красно-синюю ауру, но это не тот свет, который разогнал бы тьму. То, что я вижу, напоминает одновременно и карнавальный костюм Кощея Бессмертного с нарисованными костями, призрачно белеющими на фоне черного бархата, и цветное бензиновое пятно в грязной луже.
Расплывчатый красно-синий силуэт приближается, выбрасывает в мою сторону протуберанцы, и я чувствую резкий запах.
Отступаю и упираюсь лопатками в холодную стену.
Черт, даже боевую сумку в ход пустить не получится – мне тут размахнуться негде!
Пятно надвигается и впечатывает меня в стену.
– Что за?.. – вскрикивает мой внутренний голос и замолкает, не договорив.
Вонь заползает в мозг и гасит мое сознание, как туча – солнышко.
– Ну, что, подруга, очнулась?
Хриплый голос царапает мне ухо, как шерстяная варежка.
Открыть глаза оказывается не легче, чем выжать штангу.
– Умеют же некоторые нажраться! Что мешала? – ехидно интересуется шерстяной голос.
– Когда мешала, кому мешала? – мямлю я.
Фрагментами вспоминаю последнее действо с моим активным участием: темная подворотня, дождь стеной, надвигающаяся на меня гигантская амеба в праздничной биоиллюминации и плотно забивающий ноздри мерзкий запах какой-то химии…
Опасливо тяну носом и снова ощущаю изрядную вонь, но это уже совсем другой букет. Густо пахнет немытым телом, застарелым перегаром, мочой и духами.