Джоби
Шрифт:
– И я туда же. Ты, я гляжу, не один! Эй, Ржавый, какую сегодня будем выдавать брехню?
– Ты чего? – сказал Снап.
– Я – ничего. А ты?
– И я ничего, – огрызнулся Снап, царапая прутом по пыльной земле.
– Много твой дядя сбил самолетов за эти дни?
– Я не говорил, что он сбивал самолеты.
– То есть как это не говорил? А кто болтал, что он целых три штуки сбил, в Испании?
– Ничего я такого не говорил.
– Значит, я, по-твоему, вру, Конопатый?
– Ты первый сказал, что
– Сравнил! То ты, а то – я!
– Ну и чем вы тут занимаетесь? – сказал Джоби, пытаясь отвлечь его внимание от Снапа.
– Так, кое-чем. За одной парочкой наблюдаем вон там, на выгоне. Голые, в чем мать родила.
– Где-е? На каком выгоне?
– Да вон они. – Гэс показал палкой. – Лезь сюда, отсюда видно.
– Смеешься небось.
– Серьезно говорю.
Джоби взглянул на него с подозрением.
– Заманишь на парапет, а потом спихнешь.
– С такой высоты? Я покамест не очумел!
– Все равно я тебе не верю.
– Стану я тебе врать! Скажите ему, ребята!
– Правда, Джоби. Не сомневайся.
– Ладно, – сказал Джоби. – Поглядим.
Он взобрался на парапет и задержался, стоя на четвереньках. Сейчас он выпрямится, и Гэс будет у него за спиной, а это неприятно. И высота неприятна, когда не за что ухватиться. Сколько раз он перебирался через речку по внешней стороне моста, но там есть за что уцепиться руками… Он разогнулся и стал во весь рост. В ногах ощущалась противная хлипкость. Джоби приказал себе не глядеть вниз и устремил взгляд на луга.
– Ну как, видно?
– Не-а.
– Может, ты не туда смотришь?
– Во все стороны смотрю. Ни фига нету.
Кто-то из Гэсовых приближенных не сдержался и хрюкнул. Не задумал ли Гэс выкинуть какой-нибудь номер там, за спиной? И оглянуться нельзя, потеряешь равновесие.
– Кончай, Гэс, – сказал Джоби. – Не валяй дурака.
– А ты стань на цыпочки, будет лучше видно.
Джоби заставил себя приподняться на цыпочки. Больше минуты ему так не простоять.
– Неужели и теперь не видишь? Вон, гляди, на самом краю!
– Разыгрываешь!
– Да нет же! Есть там парочка, и оба голые! Мы проходили мимо, они нам и говорят: «Му-у!»
– Коровы! – с возмущением проговорил Джоби. Хорошо хоть можно спрыгнуть с парапета!..
Гэс и его дружки шумно веселились.
– Купили мальчика, – приговаривал Гэс. – Ох, купили!
– Смешно – прямо жуть, – проворчал Джоби, ступая на проселок.
– А ты, Ржавый, чего не смеешься?
– Не хочу – и не смеюсь.
– Ах ты не хочешь, да?
– Не приставай к нему, Гэс, – сказал Джоби.
– А что я ему такого сделал?
– Неважно. Не приставай, и все. Он хороший парень. Мы с ним дружим.
– Пожалуйста, дружи на здоровье!
Сегодня Гэс определенно пребывал в миролюбивом настроении. В другое время он раздул бы подобный обмен любезностями до крупной ссоры – либо просто из любви к искусству, либо из желания показать себя перед другими. Хотя у Джоби серьезные столкновения с Гэсом происходили редко. Было в нем что-то такое – Джоби и сам это чувствовал, – из-за чего Гэс не решался чересчур его задирать. Не потому, что боялся. Джоби был не ахти какой мастер работать кулаками и, дойди дело до рукопашной, пожалуй, спасовал бы перед Гэсом – во всяком случае, получил бы жестокую трепку. Нет, скорее похоже было, что Гэс его уважает. Возможно, Джоби ему просто нравился. А чем – неизвестно. Трудно сказать.
К мосту приближался мужчина – колченогий, приземистый, в вельветовых коричневых штанах. На голове – засаленная кепка, шея обмотана белым шелковым шарфом, концы которого засунуты под темно-синий жилет. Он шел, подскакивая, размахивая отполированной до блеска палкой, и жевал веточку боярышника; позади, отстав на несколько шагов, меланхолически трусила борзая с удивленно выпученными глазами.
– Дяденька, вы не скажете, который час? – спросил Джоби.
– Такой, что вам всем пора по домам, – бросил через плечо мужчина.
Джоби отвернулся, скорчив рожу; Снап подпрыгивающей походкой прошел следом за мужчиной шагов десять, дурашливо подражая ему, так что даже Гэс и его свита не могли удержаться от хохота.
– Гэс, а ты не знаешь, сколько времени? – спросил Джоби.
– Время детское. А что? Неужели торопишься домой?
– Я сейчас живу у тети Дэзи, она велела быть дома к девяти.
– Серьезно? Ну, девять-то пробило давно.
– Не может быть.
– Говорю тебе, пробило, на церковных часах. Я сам слышал.
– Церковные отсюда не слыхать.
– Не хочешь – не верь, твое дело…
– Я все равно лучше двинусь. Идешь, Снап?
– Почему это ты, интересно, живешь у тетки? – спросил Гэс.
– У меня мама легла в больницу.
– Ребенка рожать?
– Не.
– А что с ней?
– Не знаю. Ей будут делать операцию.
– Ногу отрежут, что ли?
– Да нет, почему.
– Откуда ты знаешь, раз тебе неизвестно, что с ней?
– Нога ни при чем, это я знаю.
У матери было что-то неладное с грудью, но Джоби не знал, как об этом сказать, не употребив слово, которое никак не подходит, когда речь идет о родной матери.
– Отцова сестра тоже лежала в больнице, – сказал Гэс, – и ей там отрезали титьку. Теперь носит под платьем надувную, чтоб люди не замечали.
Чувствуя, как у него пылают щеки, Джоби отвернулся и зашагал назад по проселку.
– Счастливо, Гэс, я пошел.
– Пока! Счастливо! – нестройным хором донеслось ему вслед.
– Ты чего покраснел-то? – осведомился Снап, когда они отошли на порядочное расстояние.
– Ничего я не покраснел.
– Рассказывай! Идет весь красный как рак!