Джокер в колоде
Шрифт:
— Очень даже может быть.
— В банках из-под детского питания?
— А почему нет? Послушай, самой трудной — и к тому же опасной — задачей в наркобизнесе является доставка наркотиков из зоны крупного поставщика — Красного Китая, Мексики и так далее — в точку сбыта, туда, где товар выставляется на продажу и потребляется. Например, в США. Жулики международного масштаба проводят бессонные ночи, ломая себе голову в поисках лучших, более безопасных и надежных методов перевозки и доставки товара. Для них это важнейшая задача, точнее — жизненная необходимость. Наркокурьеры прячут их в лифчиках плоскогрудых девиц, в двойном дне чемоданов, гробов, запихивают пакетики в задницу. Существует черт знает сколько способов, и все они действуют только какое-то время, а потом — засветка, прокол.
Джим провел рукой по своим черным волосам и неуверенно возразил:
— В общем-то это известно.
— Конечно. Послушай, я говорю сейчас о крупных группировках. Если попадается какой-нибудь мелкий делец в Лос-Анджелесе, он теряет всего ничего — самое большее пол-унции героина, или что-то около того. Но когда изымается солидная партия, килограмм, два, а то и больше, — это уже убийство. Образно выражаясь — убийство. И если такая солидная партия проходит без осложнений, тогда это убийство в буквальном смысле слова. Ее потеря — убытки в миллионы долларов для процветающих дельцов. Но предположим, что наркотики благополучно доставляются в надежное место — скажем, на отдаленный остров, — и маленькие пакетики, содержащие унцию героина, запечатываются в банки, к примеру, во время производства определенной партии протертого крыжовника…
Джим нахмурился.
— Да, они могут открыто переправлять героин в любую точку Соединенных Штатов. А может, всего мира.
— И кто заподозрит наличие наркотиков в — как ты сказал, оно называется?
— «Па Па»?
— Да, веселенькое название.
— Ты серьезно считаешь, что этим занимаются на острове?
— Если бы я знал! Принимая во внимание весь очаровательный персонал «Хэнди-фуд», я бы допустил, что они даже выращивают свое собственное сырье, если бы заметил на полях какую-нибудь похожую на мак ерунду. Пока это только смутные подозрения, но, может быть, завтра удастся что-нибудь еще выяснить. Там у них была пара ящиков с каким-то месивом, но либо я дурак, либо в них действительно содержится нечто большее, чем просто вызывающая газы смесь, — судя по нервной реакции тех типов. Так или иначе, но я ухитрился пометить банку в ящиках, что будут отгружены завтра. — Я осклабился. — Но не исключено, что они и впрямь изготавливают вкусные продукты для детского питания и реализуют их в магазинах здоровой пищи. Если я ошибся, что ж, посыплю голову пеплом.
— А если не ошибся… Ты думаешь, Аарон мог быть замешан в подобном дерьме? — Он помолчал. — Нет, если бы он имел к этому отношение, он бы хоть что-то сказал мне.
— Ладно, можешь быть уверен вот в чем: если «Хэнди-фуд» только ширма для наркобизнеса, то парни, имеющие дело с такой головной болью и расходами, готовы отправить на тот свет сколько угодно человек, прежде чем допустят, что их бизнес разоблачат.
— Возможно, Шелл. Но это никоим образом не связано с Аароном. Или с его смертью. Или… представь себе, что Аарон, предположим, был каким-то боком причастен, тогда зачем они пытались убить меня прошлой ночью? Я ведь ни сном ни духом не слышал ни о дурацком детском питании, ни тем более о наркотиках. Какой же им прок от моей смерти?
Я покачал головой — не знаю. Мы снова вошли в полосу смога, и от близости берега неприятные мысли улетучились.
Высадив Джима в Лагуне, я разыскал телефон и позвонил в управление полиции Лос-Анджелеса. К счастью, застал капитана Фини, начальника отдела по борьбе с наркотиками, описал ему расположение Бри-Айленда, поделился своими подозрениями и рассказал о подмене банок бананового пюре. Его люди проверят и проследят, действительно ли партия продукции «Хэнди-фуд инкорпорейшн» направляется в сеть магазинов М. В. Вильсона, и если это так, то «эксперт» должен будет найти и взять на анализ помеченную мной коробку, когда груз прибудет в Сан-Педро. Все будет представлено в лучшем виде, как дело, не имеющее никакого отношения к полиции, дабы избежать лишних волнений в случае, если я прав, и не вызвать недоумения и скандала, если я ошибся. До тех пор пока не будет получен результат, мы все должны тихо сидеть и не высовываться.
От Фини я узнал, что в конце 1957 года Греческий попал в тюрьму за контрабанду наркотиков и освободился в начале 1959 года. Он сидел не долго. Ведь в Калифорнии применяются довольно мягкие меры к убийцам, распространяющим «белую смерть» — особенно после того, как Верховный суд США аннулировал закон штата Калифорния, провозгласив, что наркоманов не должны сажать в тюрьму за наркотическую зависимость. Так не пойдет, Калифорния не должна этого делать, красноречиво убеждал судья; это рассматривалось бы как «жестокое и чрезмерное наказание». Странная логика. Наркоманы ширяются и нередко сами распространяют наркотики, занимаются воровством, разбоем, проституцией, сводничеством и даже убивают ради «лекарства» — значит, они больные люди и требуют к себе гуманного и заботливого отношения.
Я предполагаю, что следующим шагом будет закон, гласящий, что насильники, убийцы, взломщики скорее больны, нежели виновны в преступлениях, и вместо того, чтобы сажать за решетку, их следует отправлять для поправки здоровья на ферму «Саннибрук». С такими разливами сверхгуманизма мы можем дойти до того, что законопослушному гражданину будет трудно уберечься от растущей армии «больных» подонков.
Мне показался заслуживающим внимания тот факт, что Греческий находился в Сан-Квентине в 1959 году и в то же время там пребывал Аарон Парадиз.
Я спросил у Фини, возможно ли организовать экспертизу тела Аарона на выявление у него наркотической зависимости; он пообещал, и я повесил трубку.
Потом я позвонил Ральфу Мерлу. Я успел застать его в офисе, и, потрепавшись немного и высказав свое мнение по поводу газетной заметки о моих подвигах, он приступил к делу:
— Итак, новости. История Бри-Айленда с тех пор, когда он принадлежал испанцу, — тебе это интересно?
Я с трудом удержался, чтобы не хмыкнуть в трубку. Ральф принадлежал к тому типу людей, которые считают, что если дело стоит того, чтобы за него браться, то копать нужно основательно. Вероятно, он изучил историю острова со времен Колумба.
— Давай коснемся только нескольких последних веков, о'кей?
— Тогда начнем с марта 1948 года, когда его купил некто Дрейк Паттерсон за тридцать пять тысяч долларов. Остров принадлежал ему, пока он не продал его Горацию Г. Лоримеру в августе 1955 года за двадцать тысяч.
— Погоди минутку. Он продал его Лоримеру? Из «Хэнди-фуд инкорпорейшн»?
— Тому самому, производителю детского питания «Па Па». Кстати, неплохая вещь.
— Ты хочешь сказать, что слышал — мне противно даже произносить это название — о «Па Па»? И пробовал?
— Конечно. Одно время я кормил им собственных детей. Весьма хорошая штука. А что?
— И его действительно можно купить в магазинах? Это не просто какая-то «залетная» ерунда, которую вообще нельзя есть?
— Совсем наоборот. Эта продукция на рынке уже несколько лет и пользуется спросом. Здесь, на побережье, она продается в нескольких супермаркетах, в магазинах здоровой пищи, поскольку ее компоненты тщательно подбираются и подвергаются специальной обработке, что позволяет сохранять питательную ценность.