Джон Лоу. Игрок в тени короны
Шрифт:
– Вы, Ваше Высочество, теперь всемогущи. Разве вы оставите в бездействии человека, который возвел вас на престол?
Подчиняясь назойливым просьбам проныры, регент назначил его государственным советником, нанеся тем большое оскорбление его новым товарищам. Хотя и запятнанный развратом, без всякого искупающего качества, Дюбуа был очень способным человеком, начитанным, хорошо образованным и в высшей степени хитрым.
«Он лгал с таким бесстыдством, – говорит Сен-Симон, – что даже когда ему представляли факты, он отрицал их. Его разговор, вообще поучительный, красивый и приятный, был окутан дымкой лжи (fumee de faussete), которая, казалось, сочилась из его пор». Дюбуа притворялся, будто с трудом может говорить, чтобы наблюдать за собеседником и выигрывать время для ответа. Он был так осторожен, что только самый ловкий противник мог бы застать его врасплох. Несмотря на ночные кутежи, аббат был весьма прилежен, вставал рано и посвящал большую часть дня делам. В противоположность регенту Дюбуа был мстителен, тщательно хранил
В то время, к которому относится наш рассказ, аббат Дюбуа был почти шестидесятилетним стариком, низкого роста, со слабым телосложением, истощенным от разврата. Черты его лица были крайне остры, они выражали хитрость. Живые глаза, длинный нос и волосы рыжеватого цвета делали его похожим на лисицу.
3
Глава XIII. Кабинет регента. Ноайль и Вильруа
Утром, на другой день после своего приезда, мистер Лоу прибыл в Пале-Рояль {47} . В передней находились офицеры французской и швейцарской гвардии при полном параде. На галерее, ведущей в парадные покои короля, Джон встретил толпу разодетых в шелк пажей и слуг, украшенных кружевами и вышивками. В приемной, куда его ввели, он застал толпу придворных всех положений и возрастов, наряженных в платья из драгоценных тканей самых ярких цветов: траур по покойному королю уже окончился. Никогда наряды не были так богаты и красивы, как во времена регентства, когда известная склонность Орлеана к блестящим одеждам заставляла его придворных соперничать друг с другом в заботливости о своей внешности. Большие парики {48} прошлого царствования оставались еще в моде, вероятно, потому что эта мода нравилась самому регенту, и украшали головы даже самых молодых повес. Однако произошли разные изящные перемены в покроях, так что царедворец времен Людовика XIV, придерживавшийся своей обыденной одежды, положительно показался бы отставшим от моды. Поведение собравшихся резко отличалось от того, что видели при подобных обстоятельствах в прошлое царствование. Тогда все было чинно и прилично. Никто не смел говорить иначе как шепотом, и редко можно было услышать шутку. Теперь же на это не было запрета. Всякий говорил свободно и громко смеялся над соблазнительными историями, о которых рассказывали «висельники» и которые передавались самому регенту и доставляли ему величайшее удовольствие. Эти гуляки, которых можно было узнать по особенно изящному наряду и распущенному виду, говорили больше о любовном волокитстве, чем о государственных делах. Еще болтали об играх в карты и кости. Брольи, Бранка, Бирон и Канильяк сидели за столом, в углублении у окна, развлекаясь бассетом.
47
Пале-Рояль (Palais-Royal) – королевский дворец, построенный кардиналом Ришелье в 1634 г. В нем жили вдова Людовика ХIII и Людовик XIV с братом, сын которого стал регентом, Филиппом Орлеанским. Затем этот дворец остался в руках Орлеанов.
48
Парики вошли в моду со времен Людовика XIII, и непрерывно существовали до революции. Были сотни различных причесок с париками.
После небольшой остановки, лакей ввел Лоу в частный кабинет регента. Этому очень удивились все, услышавшие приглашение. В кабинете находился только один аббат Дюбуа. Филипп полулежал на кушетке. Лицо его было красным от оргии {49} , которой он предавался прошлой ночью. Регент обрадовался Лоу и оказал ему самый любезный прием.
– А, сьер {50} Лоу, милости просим снова пожаловать в Париж! – воскликнул он. – Я с радостью узнал о вашем приезде вчера вечером и послал бы за вами к ужину, но подумал, что вы могли утомиться от продолжительной поездки из Италии.
49
Оргии – изначально празднества в честь Вакха. Затем стало означать собрания людей, творящих всевозможные бесстыдства.
50
Сьер – титул, употреблявшийся в Средние века во Франции, сокращенный из слова сеньер. Сначала он прилагался только к владетельным лицам, а позднее – ко всем свободным.
– Утомленный или нет, я всегда в распоряжении Вашего Высочества, – сказал Лоу с поклоном.
– Брольи и Бранка были со мной – и вы могли бы встретить двух миленьких актрис, Дезире и Заиру, кроме того маркизу Муши и госпожу Тансен {51} . Ужин был роскошен и накрыт a la table volante [4] : это – мое собственное изобретение, которое, льщу себя надеждой, понравится вам. Так нам никто не мог помешать. И если б меня не беспокоила
51
Аббат, впоследствии кардинал, архиепископ лионский, Тансен (Tencin) родился в 1640 г. в Гренобле. Он удачно начал карьеру, получив место священника при Сорбонне. Это был очень посредственный аббат, который с помощью интриг личных и своей сестры, фаворитки Филиппа Орлеанского, играл при дворе видную роль.
4
«Летучий стол» (фр.).
– Прошу, Ваше Высочество, не спрашивайте меня. Я никогда не помню ничего из того, что происходит на ваших ужинах, и стараюсь даже не вспоминать о том, что я был там гостем.
– Так ли, шельмец? Я накажу вас – не приглашу сегодня ночью в Люксембург, куда думаю взять мистера Лоу.
– Я вам буду благодарен. Но, может быть, Ваше Высочество, вы согласитесь поговорить немного серьезно? Мне известно, что вам нужно посовещаться о важных делах с мистером Лоу.
– Ну как я могу говорить серьезно! В моей голове все путается, так же как в счетах покойного короля, и в ней нет совсем мыслей, как в его сундуках не оказалось денег. Единственное наследство, которое оставил нам король, мистер Лоу, это долг, который для своей уплаты потребовал бы двадцать лет, если бы мы ничего не проживали за все это время. Ну-ка, разбойник, – обратился он к Дюбуа, – разъясни, пожалуйста, положение наших финансов мистеру Лоу. Одна мысль о них доводит меня до тошноты.
– Вполне возможно. Едва ли нужно говорить мистеру Лоу, что наши финансы в самом печальном положении. Окончательные итоги покойного короля показывают долг в 3 миллиарда 460 миллионов, одних процентов 86 миллионов. Мы не в состоянии платить даже этих процентов, остаток доходов за вычетом обычных расходов составляет всего девять миллионов. Народ обложен налогами до крайней степени, общественный кредит исчез, торговля почти расстроилась.
– Не правда ли, прекрасное положение дел, мистер Лоу? – вставил, смеясь, регент. – И всем этим мы обязаны склонности моего дяди к войне. На смертном одре он советовал своему правнуку хранить мир и соблюдать бережливость, мы и должны поступать так, понеже нечем платить нашим солдатам, и наши доходы, как видите, поедаются кредиторами. Ясно, нужно вычеркнуть этот долг посредством государственного банкротства.
– Об этом нельзя думать ни на минуту! – быстро возразил Лоу. – Я найду целебное средство. Теперь время привести в исполнение мою Систему. Прошу Ваше Высочество принять ее без колебаний.
– Едва ли с нами может быть хуже, если мы возьмемся вообще за какой-нибудь план, – заметил регент, расхохотавшись. – Ваш план будет не хуже всякого другого.
– Мой план спасет королевство от гибели, – сказал уверенно Лоу. – Я отвечаю головой в случае его неудачи.
– Ну, что вы скажете на это, шут? – спросил Филипп, обращаясь к своему наперснику. – Должен ли я принять его?
Аббат стал учащенно икать и не мог ответить сразу. Но здесь вмешался Лоу.
– Прошу Ваше Высочество выслушать меня. Я не требую денежного вспомоществования: ищу только вашей поддержки. Я привез с собой из Италии более двух миллионов ливров, которые предназначены для устройства Королевского Банка. Это послужит основой для моего великого плана, который, когда будет в полном ходу, поразит Европу переворотом на пользу Франции, – переворотом более крупным, чем тот, что произошел от открытия Индии или от введения кредита. Благодаря мне вы, Ваше Высочество, будете в состоянии вывести королевство из того печального положения, до которого оно дошло, и править им с небывалым могуществом. Вы установите порядок в финансах, уменьшите налоги, поощрите и поднимете земледелие, промышленность и торговлю, увеличите обыкновенные доходы королевства, облегчите бесполезные и обременительные повинности, наконец, заплатите государственные долги, не нарушая прав заимодавцев.
– Браво, брависсимо! – вскричал Филипп, хлопая в ладоши. – Ну, что вы скажите на это великолепное предложение, шут гороховый? – прибавил он, обращаясь к Дюбуа.
– Мне очень жаль, но оно не может быть исполнено, – ответил холодно аббат.
– Клянусь жизнью, однако оно должно быть исполнено! – воскликнул регент, вскочив на ноги. – Кто скажет «нет», когда я приказываю?
– Начальник совета финансов, герцог Ноайль, – возразил Дюбуа. – Он может помешать вам.
Лоу пристально смотрел на регента, ожидая, что тот опровергнет это заявление, но, к его изумлению, Филипп только издал восклицание гнева и снова бросился на кушетку.
– Вы должны сначала отделаться от Ноайля, а затем уже сумеете провести план сьера Лоу, – продолжал Дюбуа, устремив живые глазки на регента. – С Вильруа еще можно кое-как уладить дело, но с Ноайлем невозможно. У этого ученика Демаретса есть свои способы оживлять финансы, и он не позволит вмешиваться в свое управление.
– Какие бы насильственные меры ни принял бы герцог Ноайль, они никогда не освободят Вашего Высочества от государственного долга, – сказал Лоу. – Между тем как они по необходимости увеличат ту нищету, от которой теперь страдает королевство.