Джон Лоу. Игрок в тени короны
Шрифт:
Лоу поклонился в знак согласия, а Белинда обратилась к Гарри и пригласила его также. Но он извинился, сославшись на данное раньше обещание. Затем они продолжали прогулку у пруда, во время которой Гарри занялся разговором исключительно с леди Кэт Ноллис, так что Лоу не мог не подумать, что тот совсем не так равнодушен к красоте Кэт, как раньше заявлял. А как бы то ни было, из кокетства или по какой-либо другой причине, но леди Кэт явно очень хотелось говорить с мистером Лоу. Однако она не могла исполнить своего намерения – Белинда забрала гостя всецело в свои руки, целиком завладев его вниманием. Уилсон, хромота которого не позволяла долго гулять пешком, уселся на скамейку и предоставил их самим себе. Теперь было устранено и то небольшое стеснение, которое Белинда испытывала в присутствии мужа, она стала более живой и очаровательной, чем обычно. Лоу был от нее в полном восторге.
Когда таким образом прошло уже около часа, Белинда заметила, что время ехать домой. Позвав старого Уилсона, дамы направились к месту, где остановилась их коляска. Тут они заметили лакея, который с почтительным поклоном подал Белинде записку. Распечатав ее и пробежав глазами, она гневно покраснела и, передав записку мужу, сказала слуге:
– Скажи своему господину, что мистер Уилсон пришлет ему ответ.
Слуга поклонился и ушел.
– Это от дерзкого фата Каррингтона, – шепнул Уилсон, обратившись к Лоу. – Он назначает моей жене свидание завтра в полдень.
– Наглый молокосос! – воскликнул Лоу, который теперь в свою очередь стал ревновать к Каррингтону. – Вы лишите его возможности сделать это!
Уилсон злобно улыбнулся и сделал знак Джону, приглашая его в коляску. Дом Уилсона на Беркли-сквер был вместителен и великолепно обставлен. Передняя была полна лакеев в париках, среди них имелись и двое черных пажей в восточных одеждах. Так как других гостей приглашено не было, то наши друзья вчетвером образовали приятную компанию. Обед получился великолепен. Старый Уилсон был до некоторой степени гастроном и держал дорогого французского повара {28} . Вина были так же хороши, как и яства. Шампанское лилось рекой. Белинда была в ударе и, очевидно, окончательно торжествовала победу над Лоу. Странно сказать, старый Уилсон не выказывал никакого неудовольствия по поводу почти нескрываемого ухаживания своей жены за красивым гостем. Зато это, казалось, было неприятно леди Кэт.
28
Повара ценились издревле. В Риме за мастера дела давали 4 таланта, – сумма, за которую можно было купить дюжину грамматиков и философов. Антонин, довольный обедом, подарил повару город. Хороший французский повар должен был приготовлять блюда с каким-нибудь особенным острым, пикантным вкусом: и он прибегал ко всевозможным примесям, иногда даже вредным. Вольтер говорит, что хороший повар – отравитель, если вы не достаточно воздержны. Главный повар имел при себе целый штат помощников и давал только «рецепты», как готовить. Французские вкусы были крайне капризны и постоянно требовали новых блюд. Вольтер однажды заметил: «Французы любят новости, но только тогда, когда они относятся к кухне или модам». Английская кухня была первоначально невзыскательна – один писатель сравнивал ее с аптекой, вследствие безвкусия блюд. Но после принятия версальских обычаев и мод, в Англию понаехали и французские повара.
Как только кончился обед, все отправились в Хаймаркетский театр, где Лоу, никогда не видевший госпожи Олдфилд, был очарован ее изяществом и красотой, а также прекрасным исполнением роли. По окончании представления, когда он подсаживал Белинду в коляску, дама сказала ему, что надеется видеть его очень часто у себя во время пребывания в Лондоне. Лоу ответил подобающим образом. Он хотел было прибавить несколько более нежных слов, но уловил слегка укоризненный взгляд леди Кэт и воздержался. Старый Уилсон сердечно повторил приглашение жены, и Джону пришлось снова выразить свою признательность. Садясь в коляску, Уилсон тихо осведомился, в котором часу назначен поединок, и получив ответ сказал, что будет точен. Коляска уехала, а Лоу отправился в Гуммумс. Он чувствовал, что волшебница, под чары которой он сегодня попал, так сильно пленила его, что казалось трудным, почти невозможным стряхнуть с себя это колдовство. Джон не мог изгладить из своих мыслей ее образ, он преследовал его все время во сне.
Глава V. Поединок в Гайд-Парке
На следующее утро Лоу встал с постели раньше семи часов и, одевшись, велел слуге принести плащ и пару шпаг. Затем, спрятав шпаги под плащом, нанял карету и поехал на Беркли-сквер. Гарри обещал, что врач будет наготове, оттого он не заботился об этом. Прибыв к отелю Уилсона, он застал старика в ожидании его прихода, и отправился с ним в Гайд-Парк. Дорогой они разговаривали о разных пустяках, словно оба хотели избежать упоминания о предстоящем поединке. Наконец, Лоу заметил:
– Надеюсь, вы много упражнялись в поединках. Если да, то я нисколько не усомнюсь в исходе дела.
– Я не учился в фехтовальной школе и не брал в руки рапиры уж несколько лет, но не забыл, как владеть шпагой, и докажу это сегодня Каррингтону. Я дрался несколько раз и решил больше уж не сражаться, но в этом случае меня заставили. Если не накажу этого дерзкого фата, я могу подвергнуться подобным же неприятностям со стороны его друзей. Я слишком часто бываю в свете, чтобы не знать, что меня осыпают насмешками, может быть, и справедливыми, за то, что я женился на такой молодой красавице, как Белинда. Но насмешки не смущают меня. Будь я на сорок лет моложе, то не мог бы более страстно любить жену, чем теперь, когда мне шестьдесят пятый год, и быть может, вам это покажется тщеславием, но я заявлю, что и она любит меня. Когда я еще был пажом у Его Королевского Величества Карла II, старый поэт Джон Дэнгем, который потешался над супружеством всю свою жизнь, отчаянно влюбился в молодую, прекрасную девушку и женился на ней. Все смеялись над ним, и я тоже, все мы думали, что прелестная леди Дэнгем – легкодоступная дамочка, и стремились найти удобный случай сделаться ее любовниками. Не могу сказать, оказывала ли она кому-нибудь благорасположение или нет, но так думал Джон Дэнгем, и он ужасно отомстил за предполагаемое оскорбление своей чести.
– Кажется, он отравил свою жену, – заметил Лоу.
– Да! И я поступил бы также, если бы меня оскорбили таким же образом, – грозно произнес Уилсон. – Я тогда порицал Джона Дэнгема, но теперь нет. Я знаю, что такое ревность.
– Боже мой! – воскликнул Лоу, встревоженный грозным тоном, которым старик произнес эти слова. – Не имеете ли вы каких подозрений относительно вашей жены? Если да, то, ради бога, откиньте их – я вполне уверен, что они совершенно неосновательны.
– У меня нет никаких подозрений, – сказал Уилсон задумчиво. – Но если б они были…
Лицо его приняло зловещее выражение, и он замолк. Лоу больше не порывался продолжать разговор, почти онемев от ужаса. Они не перемолвились ни словом, пока не достигли входа в Гайд-Парк, где вышли из кареты и направились к месту встречи. Хромота старого Уилсона заставляла их продвигаться вперед довольно медленно. Утро было прекрасное, казалось, вся природа наслаждалась яркими лучами солнца. Стадо оленей отдыхало вблизи деревьев, к которым направлялись дуэлянты, а некоторые животные спокойно паслись на траве, на небольшом расстоянии от них. Чувства, навеянные созерцанием этой мирной картины, делали отвратительным то дело, которое привело их сюда, но Лоу не выдавал своих мыслей.
– Как прекрасен парк сегодня ранним утром! – заметил Уилсон. – Как свеж и весел воздух! Это снова возвращает мою юность. Я буду часто приходить сюда по утрам. Но нет, не могу! Мы так отвратительно поздно ложимся спать – каждую ночь эти спектакли, вечерние собрания, концерты, маскарады и черт знает что еще!
– Ваша молодая жена должна веселиться, сэр, – сказал Лоу. – Но мы приходим первыми к месту поединка. Эти животные не лежали бы там, будь кто-нибудь поблизости.
– Правда, – ответил Уилсон. – Но мы еще не совсем пришли. Я должен остановиться на минуту, у меня очень болит нога.
Пока они отдыхали, Лоу заметил, что трое идут с Кенсингтонской части парка, и указал на них Уилсону, который сказал:
– Да, это они. Но пусть подождут или придут сюда – я уронил свою палку и едва ли смогу двинуться вперед хоть на шаг. Дайте мне руку, попытаюсь поплестись дальше.
С помощью Джона старик медленно заковылял вперед, но должен был останавливаться каждые пятьдесят шагов. И задолго перед тем, как он достиг деревьев, животные были прогнаны, их место заняли Каррингтон и его секундант. С ними находился врач. Когда Уилсон стал приближаться, противник пошел ему навстречу. Обменявшись с ним холодным и официальным приветствием, он отошел и стал готовиться к поединку. Между тем старик с помощью Лоу скинул бархатный кафтан, жилет и кружевной галстук. Вид противника, казалось, вернул ему прежнюю силу. Глаза его загорелись, он забыл про хромоту и стал прямее, чем позволяли его годы. Лоу, начавший было опасаться за него, удивился этой внезапной перемене, и это пробудило в нем надежду на лучшее.