Джульетта

Фортье Энн

Много лет спустя в палаццо Марескотти пришел странствующий монах и попросил о встрече с главой семьи. Он объяснил, что прибыл из монастыря Витербо и что тамошний аббат приказал ему вернуть великое сокровище его законному владельцу.

Романино, уже взрослый, тридцатилетний, мужчина, пригласил монаха в дом и послал дочерей наверх узнать, в силах ли их прадед, старый команданте, встретиться с гостем. Пока они ждали, Романино велел подать монаху еды и вина, но любопытство его было столь велико, что он не выдержал и спросил незнакомца, какое сокровище тот привез.

–  Я мало знаю о его происхождении, - ответил

монах с набитым ртом, - но назад его не повезу.

–  Почему?
– удивился Романино.

–  Потому что оно обладает великой поражающей силой, - сказал монах, отламывая еще хлеба.
– Каждый, кто откроет шкатулку, начинает болеть.

Романино так и отпрянул.

–  Сначала ты говоришь, что привез сокровище, а потом признаешься, что оно приносит несчастье?

–  Простите меня, мессир, - поправил его монах, - но я не говорил, что оно приносит несчастье. Я лишь сказал, что оно обладает великой силой, которая может и защищать, и разрушать, поэтому им должен владеть человек, способный управлять этой силой. Сокровище нужно вернуть законному владельцу, так мне сказал аббат.

–  А владелец - команданте Марескотти?

Монах кивнул уже не так уверенно:

–  Так мы полагаем.

–  Но если это не так, - заметил Романино, - ты принес в мой дом черта. Хоть это ты понимаешь?

Монах оробел.

–  Мессир, - настойчиво сказал он, - молю вас поверить, что я не имею намерения навредить вам или вашей семье. Я лишь выполняю поручение. Это, - он сунул руку под рясу и извлек маленькую и очень простую деревянную шкатулку, которую мягко поставил на стол, - отдали нам священники церкви Сан-Лоренцо. Я считаю, что там - правда, не уверен - реликвия святого, которую недавно прислал из Сиены в Витербо его благородный покровитель.

–  Что-то я не слышал о таком святом, - буркнул полный дурных предчувствий Романино, глядя на шкатулку.
– А кто его благородный покровитель?

Монах молитвенно сложил руки:

–  Благочестивая и скромная монна Мина из дома Салимбени, мессир.

–  Хм.
– Романино помолчал. Разумеется, он понял, о ком речь, - каждый в Сиене слышал о помешательстве новобрачной и родовом проклятии, вроде бы отыскавшемся на стене в подземелье. Но какой же святой будет связываться с Салимбени?
– Тогда могу я спросить, отчего вы не вернете это так называемое сокровище самой монне Мине?

–  О нет!
– ужаснулся монах.
– Сокровище не любит Салимбени! Один из моих бедных братьев, Салимбени по рождению, умер во сне, после того как прикоснулся к шкатулке…

–  Черт тебя побери, монах!
– рявкнул Романино, вскочив.
– Забирай свою чертову коробку и убирайся из этого дома сейчас же!

–  Но ему было сто два года!
– поспешно прибавил монах.
– Зато другие, кто касался шкатулки, чудесным образом излечивались от застарелых немощей!

В этот момент в столовую с большим достоинством вошел команданте Марескотти. Гордая осанка осталась прежней, однако ходил он уже только с тростью. Вместо того чтобы выгнать монаха за дверь метлой, как он уже собирался сделать, Романино сдержался и устроил деда со всевозможным удобством во главе стола, а потом объяснил обстоятельства неожиданного визита.

–  Витербо?
– нахмурился команданте.
– Откуда меня там знают?

Монах неловко поднялся,

не зная, сидеть ему или стоять в присутствии хозяина и ему или Романино отвечать на вопрос.

–  Здесь, - сказал он вместо этого, ставя шкатулку перед старым команданте, - то, что мне велели вернуть законному владельцу.

–  Отец, будь осторожен!
– воскликнул Романино, когда команданте потянулся открыть шкатулку.
– Мы не знаем, какие демоны в ней прячутся.

–  Не знаем, сын мой, - согласился команданте, - но сейчас увидим.

Наступила зловещая тишина, когда команданте медленно поднял крышку и заглянул в шкатулку. Увидев, что дед не упал на пол в конвульсиях, Романино подошел ближе и тоже посмотрел.

В шкатулке лежало кольцо.

–  Я бы не… - начал монах, но команданте Марескотти вынул кольцо и, не веря глазам, уставился на него.

–  Кто?
– спросил он, и рука его задрожала.
– Кто, ты сказал, отдал тебе это?

–  Мой аббат, - ответил монах, попятившись в страхе.
– Он сказал, что мужчины, нашедшие кольцо, перед смертью назвали имя Марескотти, а умерли они от ужасной лихорадки через три дня после того, как мы получили гроб с останками святого.

Романино взглянул на деда, желая, чтобы тот отбросил злополучное кольцо, но команданте совершенно ушел в воспоминания, без всякого страха трогая печатку с орлом и бормоча себе под нос старинный семейный девиз: «Веками верен», - выгравированный на внутренней стороне кольца крошечными буквами.

–  Подойди, сын мой, - сказал он, наконец, потянувшись к Романино, - Это кольцо твоего отца. Теперь оно твое.

Романино не знал, как поступить. С одной стороны, он хотел послушаться деда, с другой - боялся кольца и не был уверен, что является его законным владельцем, даже если кольцо отцовское. При виде его колебаний команданте пришел в страшную ярость, закричал, что Романино трус, и потребовал принять фамильное кольцо, но едва тот сделал шаг вперед, как команданте упал на спинку стула и забился в судорогах, выронив кольцо на пол.

Увидев, что и старик пал жертвой злых чар реликвии, монах завопил от ужаса и выскочил на улицу. Романино бросился к деду, умоляя его душу не покидать тело, не причастившись Святых даров.

–  Монах!
– ревел он, прижав к себе голову команданте.
– Вернись и сделай свое дело, крыса ты этакая, иначе, клянусь, я приведу дьявола в твой Витербо, и мы сожрем вас всех живьем!

Услышав угрозу, монах вернулся в кухню и отыскал в своей суме маленький фиал с освященным елеем, который аббат дал ему в дорогу. После соборования команданте несколько мгновений лежал очень мирно, глядя на Романино. Его последними словами были:

–  Сияй высоко, сынок.

Понятное дело, Романино не знал, что и думать о проклятом кольце. С одной стороны, это было явное зло, убившее его деда, с другой стороны, печатка принадлежала его отцу: В конце концов, Романино решил оставить кольцо в доме, но спрятать так, чтобы никто не нашел. Он спустился в подземелье под домом, откуда вышел в лабиринт старого акведука Боттини и положил шкатулку в темный угол, куда заведомо никто не сунется. Он не рассказал о кольце детям, боясь, что любопытство подтолкнет их выпустить демона, но записал всю историю на пергаменте, запечатал свиток и хранил его вместе с другими семейными бумагами.