Джума
Шрифт:
– Кагэбэшников?!
– в один голос воскликнули гости.
– Вот именно, - подтвердил Родионов.
– А главное: канадцы каким-то образом об этом пронюхали и на следующий день Кейн срочно вылетел в Москву, а потом в Канаду. Якобы, по состоянию здоровья. Но мы-то не дураки, знаем, что "состоянием здоровья" многое объяснить можно.
– И причем здесь Черный яр, этот Кейн и Астахов?
– с недоумением спросил Карташов.
– Я, когда Михаилу все это рассказал, он очень интересную версию выдвинул.
– Борис Николаевич внимательно посмотрел на гостей и, собравшись с духом, проговорил: - Астаховым этим сильно "контора" заинтересовалась. Он в бреду черт знает
– Кто он вообще такой?
– нервно закуривая, спросил Полуянов.
– А вот это не смогли выяснить до конца ни милиция, ни "контора". Вроде бы ученый-историк из Ашхабада. Но там на него ничего нет. А тут и канадцы со своими закидонами по поводу Черного яра и уровня развития здравоохранения в Белоярске. Скажите: на кой черт им и то, и другое сдалось?
– Так что там за версия у Багрова?
– напомнил Карташов.
– А версия у Миши такова, что неспроста в Белоярск канадцы наладились. В Канаду в свое время много господ-аристократов и белогвардейцев бывших смоталось. Между прочим, знаменитый князь Рубецкой, что каторгу и ссылку в Белоярске отбывал, тоже туда уехал после гражданской войны. Даже нобелевским лауреатом стал. Вот Миша и предположил: не мог ли кто из этих "бывших" знать о семеновском золоте?
– Почему же они раньше не хватились?
– скептически заметил Карташов.
– И кто бы их раньше пустил сюда?
– ехидно осведомился Борис Николаевич.
– Это теперь бардак и раздолье для воров и мошенников. Говорят, в Москве агенты ЦРУ пачками по кремлевским кабинетам шастают. А уж "бывшим" - сам Бог велел. Они же у нас теперь - "жертвы коммунистической идиологии и тоталитарного режима".
– А что?
– Полуянов бросил на Карташова быстрый многозначительный взгляд.
– Все может быть. Но тогда, Борис Николаевич, выходит, что мы, рискуя жизнями и положением, на блюдечке принесем золото этой белогвардейской швали?!
– Вот то-то и оно, - удрученно ответил Родионов.
– Прямо не знаю, как быть.
– Может, в Китай попробовать?
– подал голос Анатолий Иванович.
– А, - отмахнулся Борис Николаевич, - не получится. Я тоже, было, подумал через Китай его толкнуть. Но почву прозондировал и отказался. Это ж азиаты, дикари! Даром что глазенки узкие, от такого количества золота у кого хочешь они из орбит повылезают! Нет, туда соваться опасно. Заморочат голову своей философией, обведут вокруг пальца, отберут, а самих где-нибудь в стене замуруют. Она ж у них Великая, черта с два кто найдет!
– Ну и задачка, - покачал головой Карташов.
– В кои веки удача сама в руки свалилась - весь земной шар купить можно, а спрятаться негде. Хоть в Антарктиду езжай! И что мне там с этим золотом делать? Перед пингвинами выпендриваться?
– Интересно, на что расчитывал атаман Семенов, надеясь когда-нибудь вернуть золото? И как он думал им распорядиться?
– задумчиво обронил Полуянов. Он внимательно посмотрел на Родионова и Карташова: - А зачем нам, собственно, куда-то ехать и где-то пристраивать свою часть? Борис Николаевич, лучше чем здесь, в Сибири, этому золоту и не найти применения. Да с таким капиталом Москву запросто куда подальше послать можно. Заодно и всех остальных прихлебал - всех этих чернозадых и бледномордых. Сколько можно их кормить?! Отделиться и дело с концом! А, Борис Николаевич? И Запад нас, я думаю, поддержит, с таким-то потенциалом...
– Я здесь не останусь!
– нервно выкрикнул Родионов. Он прищурился, глазки его злобно полыхнули: - Думаешь, Валерий Петрович, "нужным" людям
– Он весело и от души рассмеялся.
Однако, Полуянов и Карташов, отнюдь, не разделяли его оптимизма.
– Вот в этом "раю", Борис Николаевич, "рано или поздно" КГБ и накормит тебя свинцовыми "бананами" до отвала, - безжалостно вылил на него "ушат холодной воды" Полуянов и безапелляционно закончил: - Если от группы Краснова в ближайшее время не получим сообщения, будем действовать по запасному варианту...
Я только одного опасаюсь, как бы непосредственный начальник Краснова генерал Орлов, не очухался и "молниеносных" своих искать не кинулся. Он ведь в отпуске был, когда наши люди их дернули под Белоярск...
Глава десятая
Далеко заполночь они подъехали к дому, где он временно жил. Нащупав в "бардачке" ключи, он протянул их водителю:
– Принеси мою куртку и покрывало.
При этом даже в темноте салона водитель почувствовал на себе его пронизывающий взгляд и не посмел ослушаться. Через несколько минут он вернулся, в нерешительности остановившись рядом с машиной. Лейтенант помог женщине одеться, покрывалом бережно укутал ребенка и, подхватив его на руки, заторопился к подъезду. Женщина покорно пошла следом. Он обернулся и видя, что водитель остался в машине, вернулся, тихо проговорив:
– Ты пойдешь с нами.
– Да щас!
– не выдержал тот его диктата.
– Пойди поищи идиота! Давай
заканчивай с этой бабой и возвращайся. Нас в другом месте ждут - не дождутся.
– Я найду тебя везде, - спокойным и бесстрастным голосом произнес Лейтенант, но именно спокойствие и бесстрастность необъяснимым образом подействовали на водителя.
Вполголоса кроя трехэтажным матом своего напарника, он вылез из машины и вошел в дом. В квартире, кивком указав водителю на кухню, Лейтенант, с ребенком на руках, провел женщину в комнату. Затем вернулся и долго изучающе смотрел на медленно бледнеющего и внутренне похолодевшего водителя. Последний слишком хорошо знал, на что способен этот человек, с глазами цвета выжженной дотла земли.
Внезапно водитель почувствовал резкие позывы в мочевом пузыре. Он скривился, неловко переступая с ноги на ногу. Лейтенант, продолжая сверлить его взглядом, поднял руку. Водитель шарахнулся, откидываясь всем корпусом назад. Налетев на стоявшую позади возле окна табуретку, он обессиленно рухнул на нее и зажмурил глаза. Тело его задергалось в лихорадочном ознобе, по лицу потекли слезы и он, кусая губы, тоненько и жалобно несколько раз судорожно всхлипнул . Звук хлопнувшей дверцы холодильника заставил его нервно подскочить и открыть глаза. По мере того, как до него доходило значение увиденного, на лице, мгновенно сменяя друг друга, промелькнула невыразимая гамма чувств - от изумления до недоверия. Он с мистическим ужасом смотрел на Лейтенанта, держащего в руке прозрачный целлофановый пакет, в котором вперемешку были навалены дензнаки с изображением американских президентов. Сверху пакет был покрыт тонким слоем изморози, отчего лица их казались мутными и тусклыми, несколько утратив свою привлекательность и значимость. Лейтенант небрежно бросил пакет на стол: