Джума
Шрифт:
– Наташа, - он смотрел печально и виновато, - вы приняли меня за кого-то другого. Я, действительно, Астахов Сергей Михайлович. Я... не знаю, чем объяснить мое сходство с князем Рубецким. Но, понимаешь, о Рубецких я знаю не по учебникам истории. Сергея Михайловича Рубецкого хорошо знала моя бабушка...
Досказать он не успел. С улицы послышался шум мотора, затем условный сигнал клаксона - длинный, три коротких.
– Это кто-то из наших, - радостно подхватилась Наташа.
– Ой, что
– она вихрем вылетела в сени.
Через минуту дверь широко распахнулась и в дом ввалилась толпа народу.
– Где он? Дайте я на него посмотрю!
К кровати стремительно приблизился седой, слегка сгорбленный, но все еще статный, старик. Он сел на стоящую рядом табуретку и, склонив голову набок, молча замер. Сергей увидел в его глазах слезы.
– Вы - Георгий Степанович?
– спросил, протягивая руку и пальцами стараясь дотянуться до Артемьева.
Тот в волнении схватил его за руку и, уже не скрывая слез, обернулся к стоящим за спиной людям:
– Вот он, его шанс! И говорит... Вы только подумайте, он - говорит! Георгий Степанович вновь взглянул на Сергея: - Ты не бойся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Теперь главное, чтобы ты встал на ноги, поправился. Сережа... Сереженька...
– Георгий Степанович, мне очень жаль, поверьте. Но я - не внук Рубецкого. Мне, действительно, очень жаль, - он смотрел на старика с отчаянием и мольбой.
Артемьев невольно отшатнулся и растерянно оглянулся на приехавших с ним мужчин:
– Но позвольте... Как же это?..
Один из них, значительно старше, невысоко роста, с крепкой, ладной фигурой, тронутыми сединой темно-русыми волосами, приблизился к кровати. И Сергею стало неуютно под взглядом его проницательных, холодно-серых глаз. Он не выдержал и тихо проговорил:
– Я - Астахов. Сергей Астахов.
– Откуда вы знаете столько языков?
– Но я же историк, - проговорил он несколько удивленно.
– А я - начальник уголовного розыска Белоярска, - ответил тот.
– И хоть работаю в области права, но латынь не знаю.
– Могли бы и выучить, - неожиданно для себя, дерзко ответил Сергей. Но тут же вскинул удивленный взгляд на мужчину: - Начальник уголовного розыска? А что...О, Господи!
– дошло до него. Он вспомнил рассказ Наташи. Я же, по-вашему, кого-то убил...
– Есть такая версия, - кивнул, присаживаясь рядом, мужчина.
– Кстати, зовут меня Петр Андреевич Иволгин. А это, - он представил сотрудников: Костиков Александр Николаевич и Приходько Игорь Васильевич.
– Вы как себя чувствуете, Сергей?
– Допрашивать будете?
– усмехнулся тот.
– У меня эти допросы уже в печенках сидят!
– яростно вырвалось у Сергея.
– И как прикажете понимать
– спокойно отреагировал майор.
– Я по горло сыт войной, - устало проговорил Сергей.
– И не хочу снова возвращаться в этот ад. Не хочу никаких допросов и признаний, версий и предположений. Я и в Белоярск приехал только потому, что ненавижу войну и тех негодяев, которые наживаются на ней. Хотел написать книгу и назвать ее "Джума". По-турецки, это значит "чума". Потому что война и есть чума.
– Чем же вас привлек в этом плане именно Белоярск?
– Прежде, я хотел все выяснить о самой чуме, как заболевании. А в Белоярске в начале века останавливалась экспедиция русских врачей под руководством Даниила Кирилловича Заболотного. Здесь осталось много архивных материалов. В 1910 году русские врачи работали в Харбине во время вспышки там чумы. Многие из них погибли. Среди них была и моя бабушка - Анна Снежкова.
– Вы помните еще какие-нибудь фамилии из той экспедиции? взволнованно прервал его Георгий Степанович.
– Мой отец был врачом, но он рано умер. Как и мама. После них осталось много материалов и семейных альбомов. Долгое время мы жили в Ашхабаде. Потом я попал в детский дом, из которого меня позже забрали родственники отца и я жил в Ленинграде. Но те самые альбомы и семейные архивы мне удалось разыскать. Конечно, помню, Георгий Степанович. В них часто упоминались Володя Михель, Илья Мамонтов, французский врач Жерар Мени и, конечно же, князь Рубецкой со своим лучшим другом - Степой Артемьевым...
В комнате повисла напряженная тишина. Сергей непонимающе переводил взгляд с Георгия Степановича на Иволгина.
– Что... что-то не так?..
– в его голосе послышалась тревога.
– Я, правда, Астахов, - попытался он в который раз убедить приезжих.
– Сергей, - переходя на "ты", обратился к нему Иволгин, бережно кладя руку на плечо доктора, - перед тобой сидит сын Степана Артемьева. И ты обязан ему до гробовой доски!
– Георгий Степанович!
– воскликнул Сергей.
– Степанович... Надо же! Сын Степы Артемьева...
– он попытался подняться, но со стоном откинулся на подушку.
– Лежи уже, Аника-воин, - нахмурясь, бросил Иволгин.
Сергей открыл глаза и с усилием проговорил:
– Петр Андреевич, я готов. Спрашивайте...
– Ты ж по горло сыт войной, - усмехнулся тот.
– А, - отмахнулся Сергей, тяжело дыша.
– Как говорили старые пираты: "Кому быть повешенным на рее - тот не утонет."
Артемьевы - Георгий Степанович и Наташа, деликатно удалились в другую комнату. Напоследок доктор бросил на Петра Андреевича строгий взгляд. Тот покачал головой и засмеялся: