Джунгли под кроватью
Шрифт:
Дважды я наталкиваюсь на взъерошенных мальчишек с мётлами, поднимающих пыль в воздух, а не наводящих хоть какой-то порядок. Однако вскоре лавок становится всё меньше, а шум с каждым шагом всё растёт. Попугаи, выводки белых и серебристых крыс, фиолетовые шимпанзе и даже абсолютно дикая пантера, пытающаяся прогрызть металл своими клычищами. Живность кричит, рычит, шипит, свистит и создаёт отвратительный нестройный хор голосов, напоминающий джунгли. Там было тише. Вскоре звук сменяется другим. Напрягающим, настораживающим, запускающим мурашки по всей коже. Смех. Детский смех, сотнями голосов разливающийся по огромному шатру впереди. Рынок Талантов.
Глубокий
Дети играют. Они смеются, бегают, оживлённо болтают и спорят. А сзади, судя по звукам, кто-то устроил конкурс талантов: слышится пение, подбадривающие крики, общий смех и радость. Они улыбаются. Никто не сидит в слезах, никто не кричит, не пытается сбежать. Кажется даже, что если бы их всех вдруг освободили, то они бы не знали, куда идти. Каждый ребёнок одет в такие же мешки, как и у нас, но разных цветов. Только у одних ребят одежды изрисованы красивыми пейзажами. Наверное, художники.
Они ничего не понимают? Им приказали веселиться? Запудрили головы? Не могли же все разом сойти с ума и добровольно пойти в рабство!
– Вы кого-то ищете? Вам приглянулся кто-то из наших? – весёлый голос тараторит мне прямо в ухо, и я оборачиваюсь. Рядом со мной стоит девушка лет семнадцати. Её улыбка сияет, как мамина новая заколка, и дарит какое-то чувство безопасности. Я улыбаюсь в ответ. Почему то, что должно быть злом, на зло не похоже?
– Да. Мой господин хотел приобрести мальчика, младше десяти лет. Обязательно светловолосого, тёмненьких у него достаточно, а рыжих он не любит. Как-то раз одна рыжая девчонка нагло обокрала его и уволокла несколько его Талантов на рынок, обманом выманив имена. – Я вежливо склоняю голову, радуясь про себя, что не ляпнул глупость.
Или ляпнул. Девушка с волосами рыжее моркови смотрит пристально, словно пытаясь прочитать ответ на все свои вопросы в моих глазах. Я сглатываю отсутствующую слюну. Она притопывает ногой, пока я думаю, как выкручиваться.
– Как хорошо, что это была не я, – рыжая потирает ладошки и с улыбкой показывает рукой себе за спину. – У нас много светленьких. Какие Таланты его интересуют?
– Он не выразил никакого конкретного желания, поэтому я готов посмотреть все варианты, какие у вас есть! – с облегчением чеканю я заготовленную фразу и ныряю в этот омут с головой.
Джунгли девятые
Уже прошла целая вечность, как мы на рынке, а Мишки так и не видно. Сколько раз я рассказывал историю про шторы и блондинов? От песен, стихов, картин и прочего уже подташнивает. Хочется всё бросить, прямо сейчас пойти и как научиться чему-нибудь. Эх, был бы у меня талант, я бы его как развил, чтобы прям ух!
Я, конечно, сильный, постоянно попадаю в первую тройку на соревнованиях, но… разве это талант? Мне фехтовать с воображаемым соперником? Пинать мячик, которого здесь может и не быть, на потеху гостям? Кидать снаряд через всю комнату? Делать стойку на руках? Какая разница, насколько ты силён и ловок, если ты не можешь ничего, кроме как выглядеть нелепо, выступая перед другими?
Пашка вон умный, он и смастерить что-то может, и провести какие-то эксперименты, как он обычно делал это дома. Ему достаточно найти палки в лесу, несколько прочных травинок, и он уже строит мини-штаб, ловушки, рогатки… Станет здесь великим учёным, заработает состояние и будет жить припеваючи. А я? Телохранителем его буду? Тьфу. Даже Мишка стал Талантом! Как вернусь домой, сразу начну заниматься чем-то полезным!
– Вам кто-нибудь приглянулся? – противный угодливый голосок толстого торговца напоминает мне, что я всё ещё здесь и по-прежнему ищу брата, а не пытаюсь заодно продать себя. Мне кажется или здесь стало как-то громко?
– Недурно, знаете ли, но моему господину нужны только элитные Таланты. Что-то такое необычное, удивительное, – я воодушевлённо машу руками, стараясь говорить как можно увереннее. Приходится повышать голос, чтобы меня услышали. Да что за шум-то?!
– Необычное? Есть у нас тут кое-что на такой изысканный вкус! – толстяк потирает руки и улыбается, обнажая кривые зубы. Зубы, которых во рту явно не хватает. Когтистые пальцы впиваются в плечо.
– Как насчёт прогулки на Оке Элу? Там живут редчайшие Таланты, – его шёпот проникает в каждую клеточку, а зловонное дыхание обжигает ухо.
– Где это место? – переспрашиваю я, не услышав продолжения. Крики за спиной какие-то тревожные, тело напряжено, и всё кричит об опасности. Но я должен узнать об Оке Элу!
– Ах вы мерзкая шайка! – торговец грубо хватает меня за руку, заламывая её. – Думал отвлечь меня, гадёныш? Да я сам тебя продам завтра же! Талант он ищет, как же!
Вот же кошка лысая! Не раздумывая я бью этого то ли Галлиха, то ли Малеха с колена в живот, ощущая, как оно погружается в мягкие складки его тела. Да он как желе! Я прыгаю всем своим весом на его левую ступню, чтобы хоть как-то заставить разжать пальцы. Торговец верещит, как маленький поросёнок, но этого никто не замечает.
Свобода! Я срываюсь и бегу куда-нибудь подальше от этого психа. И бегу здесь не я один – весь шатёр колышется, движется, раскачивается, рябит в глазах. В этой толпе невозможно увидеть ни Каю, ни Пашу.
Со всех сторон меня толкают и хватают небольшие фигурки в шкурах, за которыми даже лиц не видно. Только руки и ноги, наносящие удары вокруг. Длинные копья едва не вспарывают мне плечо и бок. Если бы не оружие и хождение на двух ногах, я бы решил, что на нас напала стая диких зверей.
– Что, лешего на брёвна, здесь происходит? – я проталкиваюсь к помосту, чтобы разглядеть хоть что-то. Интуиция вопит, что нужно бежать, торопиться на волю. Что-то очень лёгкое, но крупное сносит меня на землю.
– Держите, держите этих двоих! – всё, что удаётся мне расслышать сквозь ватную завесу.
Голова гудит от удара, но я медленно поднимаюсь. Какие-то люди бегут в мою сторону, кто-то истошно вопит. Один из «шкурных» вцепляется в меня. Его пальцы на моём запястье тоненькие, как у маленького ребёнка. Дети! В шкурах дети! Я поражённо замираю и вижу, как налётчики высвобождают одного за другим Таланты и подталкивают их к прорезанным в шатре выходам.
Какая-то сила отрывает меня от земли. Нельзя, нельзя было отвлекаться! Я пинаю воздух, тихо рыча. Голова постепенно проясняется, а ноги раз за разом врезаются во что-то твёрдое, отдаваясь глухим стуком. Кажется, этот здоровяк даже не чувствует мои удары. Вот же мужлан толстокожий!