Eden
Шрифт:
— Антонин, держи его опять, — говорит Люциус, направляя палочку на вторую руку Рона.
— Что вы делаете? — спрашиваю я обреченно. — Я же сказала вам, куда отправляется Гарри. Что вы делаете?
Он поворачивается ко мне, слегка улыбаясь.
— А на что это похоже?
— Но я дала вам то, что вы хотели.
— Да, я знаю, — он ухмыляется. — Но этого требует мое чувство прекрасного. Не терплю ассиметрию.
Он надавливает своей палочкой на кожу Рона, на нежную, чувствительную кожу внутренней стороны его руки, повергая его в очередную
— ОСТАНОВИТЕСЬ, — я кричу. — ЧТО ВЫ ЕЩЕ ХОТИТЕ ОТ МЕНЯ? ПРОСТО ОСТАНОВИТЕСЬ!
Но тщетно. Я могу лишь вопить и кричать сколько угодно, но я не могу остановить агонию своего друга.
Я не могу это вынести. Я закрываю глаза.
Но крики продолжаются, напоминая вой баньши, снова и снова, снова и сновасноваснова…
Тишина. Потом мокрые, булькающие звуки.
Я открываю глаза.
Рон лежит на полу, на его руках — огромные красные рубцы.
Я смотрю на Люциуса, и мой гнев находит, наконец, выход — я кричу.
— Почему вы не остановились? Какого черта вы все это делаете?
Люциус крутит палочку между пальцев, осматривая свою работу с садистским удовлетворением. Он не удостаивает меня ответом.
— Вы его исцелите? — я не знаю, зачем я спрашиваю. Я не знаю, почему я все еще жду от него человечности. — В прошлый раз вы меня вылечили.
Беллатрикс с изумлением смотрит на него.
— Чего ради, спрашивается, ты ее исцелял? Мы же все равно собираемся от нее избавиться потом…
Люциус поднимает руку, и она захлопывает свой рот, прищурив глаза. Люциус, нахмурившись, смотрит на нее некоторое время, а потом отвечает мне.
— Нет, я не буду излечивать его, иначе потом я не смогу простить себе секундного сострадания к Уизли.
— Вы УБЛЮДОК! — горячие слезы текут по моим щекам. — Вы просто больной, отвратительный ТРУС! Как вы можете творить подобное с семнадцатилетним мальчиком только потому, что вы ненавидите его отца? Вы сумасшедший, ЧЕРТ…
Огромный невидимый кулак бьет меня в лицо. Моя голова резко поворачивается вбок от удара.
Но на этот раз это не Люциус.
Беллатрикс приближается ко мне, ярость пылает на ее бледном лице.
— Ты дерзкая маленькая сука! — она плюет мне в лицо. Ее теплая слюна стекает по моей щеке. — Как ты смеешь так разговаривать с теми, кто выше тебя?
Луч оранжевого цвета из ее палочки врезается мне в живот, и на меня накатывают волны тошноты, снова и снова. Я брыкаюсь и извиваюсь, пытаясь избавиться от пут, удерживающих меня у стены, а волны поднимаются снова и снова из моего желудка, о нет, опять!
Меня тошнит. Рвотные массы выходят через рот и нос. Я пытаюсь дышать, но желчь попадает мне в горло, и я задыхаюсь.
Но вдруг я снова начинаю свободно дышать, и мой желудок успокаивается. Я вижу, как Рон повис на шее Беллатрикс, оттаскивая ее от меня.
— Не смей ее трогать, ты, сука…
Но у него не было никаких шансов. Долохов направляет свою палочку на Рона, и тот отлетает назад и впечатывается в стену.
— Ты, тупой маленький ублюдок! —
Рон пронзительно кричит, вновь падая на пол. О, Боже, как долго это будет продолжаться?
— Нет! — кричу я. — Пожалуйста, остановитесь, пожалуйста!
— Достаточно, Антонин.
На секунду кажется что Долохов может ослушаться приказа Люциуса, но он поднимает свою палочку, и Рон перестает кричать, оставшись лежать скрючившись на полу, судорожно дергаясь и дрожа.
И я начинаю рыдать. Громкие, болезненные рыдания сотрясают мое тело.
Мелодичный смех слышен из другого конца комнаты.
— Неужели кто-то из вас двоих действительно думает, что хоть как-то контролирует ситуацию? — у Беллатрикс немного сбивается дыхание после борьбы с Роном, но ее глаза горят тем же лихорадочным блеском, что и раньше. — Неужели вы думаете одолеть нас? Сбежать от нас? — она снова заливисто смеется. — Вам следует распрощаться с этими глупыми предположениями. Мы все равно добьемся своего, и не важно, сколько это займет времени. Вам не уйти. И вам придется смириться с тем, что с нынешнего момента вы будете подчиняться нам. До тех пор, пока мы не решим избавиться от вас.
Хочется плакать, кричать, истекать кровью. Все что угодно, лишь бы не принимать ужасающую истину ее слов.
— Ты права, Белла, — Люциус поворачивается ко мне. — Будет мудро с вашей стороны прислушаться к этим словам.
Я закрываю глаза, желая отгородиться от всего. Но они с нами еще не закончили.
— Вы нам поведаете об Ордене, мисс Грейнджер?
Голос Люциуса вынуждает меня открыть глаза.
Как я могу дать им то, что они хотят, не подводя хороших, невинных людей под смертный приговор?
И как я могу выстоять, не причиняя Рону еще больше боли?
Я храню молчание и пытаюсь решить, что делать. Я чувствую, как реальность давит на мои плечи.
— Ты будешь отвечать, грязнокровка? — Люциус пристально наблюдает за мной.
Я смотрю на Рона, который дрожит на полу, его глаза закрыты, а по щекам текут слезы. Я перевожу взгляд с Люциуса на Беллатрикс, на Долохова, потом снова на Люциуса.
— Как вы спите по ночам?
Люциус улыбается покровительственной улыбкой.
— Как видите, очень хорошо.
Я открываю и закрываю свой рот несколько раз, как дурацкая золотая рыбка, пока Люциус вконец не теряет терпение.
— Мне жаль делать это, грязнокровка, — говорит он, впрочем, безо всякого сожаления в голосе. — Но я боюсь, ты не оставила мне выбора. У меня нет времени на раздумья.
Он поднимает палочку, но направляет ее не на Рона.
— Империо!
Мысли исчезли. Чувства тоже. О, как замечательно, прекрасно…
Тепло и светло. Меня освободили от стены. О, как это мило с вашей стороны! Вы же сделаете все что угодно ради меня, правда?