Эдинбург. История города

Фрай Майкл

Кроме того, процветающий город здраво рассудил, что необходимо приложить определенные усилия, дабы поддерживать на должном уровне собственные, относительно высокие стандарты образования. И здесь могла помочь богатая история «образовательной филантропии» Эдинбурга. Старейшие школы Торговой компании и Хериота, функционировавшие и как приюты, доказывали, как глубоко она укоренилась. А теперь пожертвования потекли быстрее и сделались обильнее.

Местность на голом западном берегу Уотер-оф-Лейт, в пригородном парке за мостом Дин-Бридж, представляет собой смотровую площадку, откуда открывается вид на окружающие здания, со скучными или, наоборот, вычурными фасадами; в этих зданиях помещались четыре учреждения, игравшие заметную роль в середине XIX века; зимой, когда не мешает листва, можно разглядеть и пятое, если вытянуть шею. Это больница Дональдсона (1841–1851), школа Джона Уотсона (ныне Национальная галерея современного искусства; 1825), сиротский приют Дина (ныне галерея Дина; 1831–1833), колледж Стюарта и Мелвилла (1848) и, в стороне, колледж Феттес (1864–1870). В других районах

города имелись свои социальные ориентиры, в таком количестве, что некоторые спонтанно сосредоточивались на конкретной сфере деятельности (как Дональдсон на заботе о глухих). Эти заведения восходят ко временам задолго до возникновения национальной системы школ в Шотландии, когда все полагалось финансировать на местном уровне — и это в культуре, полагающей скупость и бережливость величайшими достоинствами.

Благотворительных учреждений в целом наблюдался даже переизбыток. Большую часть средств они получали от городской собственности, а потому стремительно развивались. Поскольку тут рачительность сочеталась с филантропией, вставал вопрос, наилучшим ли образом используются доступные ресурсы. Например, многие ученики приютов жили на пансионе, но при этом почти все они были уроженцами Эдинбурга, как и полагалось по правилам обучения. Но насколько необходимо тратить деньги на их проживание и питание? [344]

344

Endowed Schools and Hospitals (Scotland), first report of the royal commissioners, Parliamentary Papers 1873 XXVII, 337 et seq.

Торговая компания решила, что такой необходимости нет, и в 1879 году изменила статус своих приютов. Она создала пять крупных школ дневного обучения, со скромной оплатой за образование и с благотворительными свободными местами. Затея имела успех. Всего за несколько лет эти школы обрели 4000 учеников и 213 учителей — сравните с 400 и 26 соответственно во всех приютах до 1879 года; наибольшую пользу реформа принесла девочкам. Приют Хериота обсуждал, следовать ли примеру, и обсуждение обернулось жаркими спорами, потому что среди образовательных учреждений Эдинбурга школа Хериота наиболее последовательно готовила мальчиков к профессиональной деятельности на благо города. Приют к тому времени настолько разбогател, что построил тринадцать общественных начальных «наружных» школ в городе. Самые мобильные и энергичные представители рабочего класса считали приют ценным подспорьем, которое прилагает немало усилий для удовлетворения их потребностей. Как выразился Эдинбургский совет рабочих профессий, приют успешно «создавал респектабельный, мыслящий, умелый класс ремесленников или горожан». Именно поэтому люди решительно возражали против следования примеру Торговой компании и введению оплаты за обучение. Впрочем, после долгой борьбы, в 1885 году плату все-таки ввели. Историки расценивают это событие как непростительную ошибку, как типичный образчик викторианского ханжества и торжества привилегий. [345]

345

Endowed Schools and Hospitals (Scotland), first report of the royal commissioners, Parliamentary Papers 1873 XXVII, 36–37, 524; third report of the royal commissioners, appendix, Parliamentary Papers 1875 XXIX, II, 354; T. J. Boyd. Educational Hospital Reform, the scheme of the Edinburgh Merchant Company(Edinburgh, 1871), 14; Minutes of the Edinburgh Trades Council, ed. I. MacDougall (Edinburgh, 1968), 356.

* * *

В связи со сказанным выше стоит остановиться на сословном делении Эдинбурга. Далеко не всегда городские парадоксы проявлялись в победах «аристократов» над «работягами»: на самом деле, после двух революций XVII столетия, двух восстаний XVIII столетия и раскола в XIX веке счет был примерно равным. Эдинбургу хватало социальной напряженности, и все же в городе витал дух эгалитаризма, вероятно, во многом из-за религии, но также и крепости гражданского общества (чего недоставало, например, Лондону).

Убежденный марксист, историк викторианского Эдинбурга Р. К. Грей, постоянно высматривающий в любых событиях предвестия классовых войн, признавал, как нелегко их тут обнаружить. [346] Напротив, социальные различия, казалось, растворялись в городе, а вовсе не обострялись. В конце XIX века преобладающей формой пролетарской организации была ремесленные гильдии, устроенные по правилам позднего Средневековья, с ограничениями на вступление и на занятие тем или иным делом: гильдии пекарей, шляпников, конопатчиков, канатчиков, мясников, скорняков, ювелиров, кузнецов, каменщиков, кожевников, портных и так далее. Они потеряли гарантированные места в городском совете благодаря муниципальной реформе 1833 года, но поскольку большинство новых членов совета все равно принадлежали к этим гильдиям, их положение вряд ли сильно изменилось. Другое дело экономические привилегии. В 1846 году правительство тори в Лондоне, никого предварительно не уведомив, приняло закон, лишивший все шотландские королевские бурги права ограничивать торговлю. И даже это, возможно, не оказало серьезного влияния на положение гильдий. Хотя стояли так называемые «голодные сороковые», уровень жизни в ближайшем будущем обещал повыситься. Ремесленники Эдинбурга либо считали себя пролетариями и мало-помалу обретали воинственность, которая позднее будет характерна для Глазго (не станем говорить это его «уничтожит»), либо пересмотрели свой статус в современном городе, который приближался к вступлению в эпоху викторианского процветания.

346

R. Q. Gray. Labour Aristocracy in Victorian Edinburgh(Oxford, 1976), 11–24.

Эдинбург не участвовал в диспутах о свободе трудовых споров, но его ремесленники явно избрали второй из этих путей. Пусть они лишились былых привилегий, зато без них этому городу с его специфической экономической структурой было попросту не обойтись. Вновь сказалась нехватка промышленности, и вновь ее отсутствие обернулось преимуществом. Это означало неподверженность викторианским циклам подъема и спада, сотрясавшим другие локальные экономические системы, особенно сосредоточенные на производстве единственного товара. Эдинбургу, городу профессиональных доходов, требовались еда и напитки, одежда и жилье: спрос был довольно устойчивым, не в последнюю очередь на услуги тех, кто производил эти товары вручную. Помимо утоления основных потребностей, доходы шли на увеличение потребления, то есть на приобретение товаров ручной работы, произведенных квалифицированными мастерами (последних спрос дисциплинировал и вынуждал соблюдать стандарты качества).

Рабочие проявляли организованность. Старинные гильдии выжили, потому что на фрагментированном местном рынке труда они выступали посредниками между потребителями и производителями, согласовывая условия заработной платы, определяя правила найма и условия обучения подмастерьев. Это избавляло от ненужных проблем. Таким образом, специфическая экономическая структура города, независимо от государственных законов, обеспечивала занятость и организованность ремесленников. Она означала, что так называемая трудовая аристократия, эта весьма любопытная социальная группа викторианской Британии, обрела в Эдинбурге покой и безопасность. По сравнению с другими городами местные рабочие не ощущали дефицита занятости и зарабатывали больше денег, причем даже ухитрялись понемногу их откладывать.

Все это нашло отражение в данных единственной рабочей организации, которая возникла в городе гильдий. В России ее назвали бы советом рабочих депутатов; в Эдинбурге это был совет по отраслям (основан в 1853 году). Уже упоминалось, что он боролся за сохранение бесплатного обучения в общественных школах. Кроме того, совет выступал за учреждение бесплатных публичных библиотек и за снижение платы за вход в картинные галереи. Его главной целью, как сформулировал Джеймс Харт, генеральный секретарь профсоюза каменщиков, состояла «в повышении морального духа тред-юнионов во имя тех, чьи расположение и сотрудничество действительно важно». Одним из таких людей был, как считали, лорд-адвокат Джеймс Монкрифф, которого совет избрал своим почетным президентом. Он приехал в город и прочел несколько лекций с названиями наподобие «Мысли для ремесленников».

Молодые новообращенные в экзотический для города социализм полагали, что их усилия должны быть направлены на «пропаганду и воспитание». Один социалист вспоминал раздраженно, как во время язвительной перепалки, «типичный тугодум из членов нашего совета по отраслям наконец очнулся и сообразил, что социализм, возможно, как нельзя лучше соответствует общим усилиям; что вполне естественно для шотландцев, за рекомендациями они отправились к священникам». [347]

347

MacDougall. Minutes, 108, 284–286; J. Finlay. «The Early Days of the Socialist Movement in Edinburgh» (1909), NLS Acc 4965, 7, 17.

Ситуацию в Эдинбурге прекрасно характеризует сопоставление с таковой в добывающих районах страны. Тамошние условия труда ужасали даже современников. Стремясь добиться хоть какого-то улучшения, шахтеры Мидлотиана требовали заключения коллективных трудовых договоров с шахтовладельцами. В целом они потерпели неудачу. Иногда случались забастовки, хотя рабочим редко удавалось выиграть что-либо экономически или политически в их результате. В Шотландии шахтеры медленно приближались к созданию национального профсоюза, связанного с именем Александра Макдональда (родом из Ланарка). Последний советовал избегать конфронтации, понимая, насколько рабочие уязвимы. Он сообщил парламентскому комитету, что рабочие «должны идти навстречу работодателям, насколько это возможно». Макдональд не видел альтернативы капитализму и потому стремился завести друзей в Вестминстере, полагая это лучшим способом обеспечить принятие законов в интересах рабочих; прочие способы все равно не действовали. И в городе, и в графстве налицо слабость рабочего класса в викторианской экономике. Но в городе рабочие не страдали, наоборот, в известной степени жили в достатке. Помимо этого, трудно понять, как законодательство могло помочь независимым ремесленникам. Словом, жители Эдинбурга выбрали правильный курс. [348]

348

I. MacDougall (ed.), A Catalogue of some Labour Records in Scotland(Edinburgh, 1978), 291; Select Committee on Coal, 1873, X, question 4624.