Единственная для принца. Книга 3
Шрифт:
– Князь, погодите, - остановила его мягким жестом Перла.
– Никто и не связывает эти два события. Но то, что источник их один и тот же, очевидно.
Дамиан снова уловил восхищенный взгляд, которым её одарил Зорий. Госпожа ректор раскрытой ладонью звучно хлопнула по столу.
– Вы думайте, решайте, ищите этого неизвестного, что Борсуковского нашего увёл. И верните обязательно профессора, а мы пойдём. Дочка, - вставая, Тэкэра Тошайовна, обратилась к Раде, - возвращайся ты в Академию. А я своих специалистов направлю в помощь
Она выразительно обвела скептическим взглядом кабинет. Получалось, что беспорядок распространился далеко за границы кабинета принца.
– А в Академии ты будешь надёжно защищена, упрятана от всяких ненужных взглядов и поползновений. Вот и Борсуковского, заметь, девочка, за территорией увели. А сидел бы в лаборатории, небось не пропал бы...
У Тэкэры подозрительно сорвался голос, и она решительно развернулась и зашагала к двери.
– Думаю, ваше высочие, вы простите нас, если мы воспользуемся предложением госпожи Яцумиры?
– молодой князь Марун поклонился Дамиану почтительно, а Рада, закусив губу, спряталась за спину мужа
***
Он сидел на краю топчана, застеленного полотном, положив ладони ей на талию, а носом уткнувшись в вырез тонкой сорочки, в самую ложбинку. Дурманящий запах горячего женского тела шибал в голову сильнее любого алкоголя.
Принц глухо, прямо в эту сладкую ложбинку произнёс-прорычал:
– Жен-щи-на! Ты моя женщина!
И ещё раз глубоко вдохнул её аромат, наполнявший его животной мощью, восторгом, ощущением невероятного могущества. Все-могущества, которое пьянило, сводило с ума, давало ощущение своей божественности.
Он поднял счастливые глаза на неё и спросил с мольбой в голосе:
– Ты выйдешь за меня замуж?
Эти слова прозвучали странно для него самого. Он, принц, о чьём внимании мечтали тысячи женщин, в этой бедной, плохо освещённой комнатке, смотрит на неё снизу вверх и просит… Женщина, самая прекрасная, самая желанная, самая любимая, наклонилась и поцеловала его в губы, глянула в глаза и, ероша его короткие волосы, сказала с улыбкой, но твёрдо, и даже жёстко:
– Я тебя люблю. И наверное, буду любить вечно. Но замуж за тебя не пойду. Никогда! Будь ты хоть сам король!
– А если я только принц, пойдёшь?
– кривовато улыбнулся Дамиан.
– Принцы на таких, как я, не женятся, - улыбнулась Валери и чмокнула его в макушку. Перед глазами реджи в вырезе сорочки мелькнула волнующая картина женской груди, и он понял, что ему мало того, что было, и нужно ещё.
– Жен-щи-на!
– снова прорычал.
– Ты выйдешь за меня замуж! Понятно?
И схватил её, крепко прижимая к себе, жадно целуя лицо.
– Ты - моя! Слышишь?
– бормотал он между поцелуями. Валери тихонько смеялась, да так, что Дамиана кружилось голова, но ответила на поцелуи.
Когда они вновь лежали, причудливо переплетя
– Хочешь узнать почему не пойду?
– глянула-стрельнула из-под ресниц своими невозможно прозрачными глазами. Дамиан приподнялся на локте, глядя в её лицо, и перестал дышать - не ожидал такого. Сердце сжалось, и во внезапно опустевшей груди тонко зазвенело: вряд ли история будет радостной, он уже знал финал, видел его - дом на отшибе, артель, дети-сироты, две старухи помощницы и ни единого мужчины. Боясь спугнуть единственную, едва заметно качнул головой, соглашаясь, и неотрывно смотрел в глаза, мягко, поощряюще, обещая понимание и поддержку.
– В четырнадцать очень хотелось быть самостоятельной, - начала Валери и уставилась в невысокий белёный потолок своей каморки.
– Чувствовала что смогу. Жених нашёлся сам, да не из бедных - отец самый богатый в селе, хотел выбиться в купцы, но решил начать с трактира. А когда дело пошло, поставил туда сына.
Валери быстро глянула на Дамиана и пояснила:
– Я жила в том селе, что на Северной дороге, там и замуж вышла, там и трактир постоял, - она тихонько хмыкнула. Кажется, насмешливо.
– Вилька так себе был парень, невидный, не красавец. Всего-то и радости, что богатого родителя сын. Он ко мне интерес свой проявлял, на вечерних посиделках танцевать звал, петь любил и всё мне подмигивал. А я девчонкой была. Глупая, как все девчонки.
Валери улыбнулась как-то устало.
– Думала, что умная. Я хорошо понимала, что дорогого стою - уже тогда зарабатывала столько же, сколько мой отец. Только он в поле горбатился, а я - над кружевами сидела.
Дамиан удивлённо приподнял бровь. Она заметила, чуть скосив на него взгляд, и улыбнулась.
– Да! Как увлекусь, бывало, так мама и не трогала меня, то сама, а то сестру старшую на помощь звала по хозяйству помочь. Берегла она меня...
– на глазах Валери блеснули слёзы.
– Ну а я как сяду, разложу нитки, представлю узор и будто проваливаюсь в белесый туман, такой уютный, тёплый, приятный. И сестра говорила, что работаю быстро, только пальцы мелькают, и кружево будто само ложится на валик.
Лицо Валери стало задумчивым и озарилось какой-то нежной и ласковой улыбкой, какой улыбаются, наверное, только невинные, совершенно счастливые дети, ещё не знающие горестей жизни. Вспомнила ощущение уютного, тёплого, приятного тумана?
У Дамиана вопросы рвались с языка, уж очень он удивился сказанному, но промолчал.
– Тогда и получаются самые красивые узоры...
– задумчиво продолжила она, глядя в потолок.
Опять чуть повернула к нему голову и улыбнулась. Ласково так, нежно.
Принц аккуратно взял прядь её волос, поднёс к своим губам и поцеловал, вдохнул запах, и в животе вновь защекотало, заклубилось тёплое и пушистое. Валери провела своими тонкими белыми пальцами по его щеке и вновь повернулась к потолку.