Единственный выход
Шрифт:
— Потанцуй со мной! — обратилась малышка к Штайнерту с видом капризного ребенка.
— Потом, Марина, — отказался Штайнерт. — Обязательно, но потом.
Она состроила глазки Веберу.
— А вы, симпатичный незнакомец?
Вебер с улыбкой покачал головой. Она сделала обиженную мину и отошла, вызывающе покачивая бедрами.
«Может, она вовсе не так молода, — подумал Вебер, — и уже прошла высшую школу верховой езды? Но незачем ломать над этим голову».
Он снова повернулся к Штайнерту.
— Ну хорошо, у Анны будет ребенок от Михаэля Витте. Будем считать, что ваша информация верна…
— Она верна!
— Ладно-ладно. Но я не вижу, с какой стати девушке может грозить опасность и почему этот факт должен помешать Кашелену найти с общий язык Витте.
— Тут речь идет о большем, чем деловой союз, — возразил Штайнерт. — Откройте наконец глаза, герр Вебер! Сегодняшний цирк слишком похож на неофициальную помолвку. Или вы в самом деле считаете, что француз хотел бы, чтобы его дочь оказалась замешанной в громком скандале? А о скандале уж я позабочусь. Это я сумею!
Вебер слушал, наморщив лоб. Вздрогнул, когда Вольфганг толкнул его в бок и кивнул в сторону бара.
— Ну вот, прошу, — довольно бросил он.
Проходившая мимо бара Анна вдруг потеряла сознание и осела на землю.
Это ускользнуло от общего внимания, и только гости, стоявшие у бара, с любопытством склонились над девушкой. Подбежавший бармен поднял ее. Как раз в тот момент, когда он вносил ее в дом, на террасу вышли Магдалена Кашелен и Михаэль Витте. Молодой человек задержался в дверях, потрясенно уставившись на Анну.
— Что с ней? — спросила Магдалена.
— Ничего страшного, — ответил Вильгельм Витте, который видел, что произошло, и поспешил за барменом. — Небольшой обморок, и только.
Он повернулся к сыну:
— Позволишь? — И, взяв Магдалену под руку, устремился с ней на танцевальную площадку.
Михаэль Витте остался один, нерешительно уставившись перед собой. Потом очнулся и медленно направился к бару, где Вольфганг Штайнерт уже занял место бармена и шустро разливал напитки. Вебер, прислонившись к стойке, пил уже третий скотч.
— Что вам налить? — обратился Вольфганг к растерявшемуся юноше. — Обычный немецкий коньяк или чего-нибудь получше? Может быть, коньяк французский?
— Давай сюда! — Михаэль вырвал у Штайнерта из рук только что наполненный стакан и выпил его залпом. Вольфганг налил снова, и Витте снова проглотил одним глотком. Видно было, что ему нужно как следует напиться.
— Присмотритесь к нему, герр Вебер, — посоветовал Штайнерт.
— Что это значит? — растерянно спросил Михаэль. Штайнерт усмехнулся.
— Ничего особенного, только… Мы всегда думали, что ты до трех сосчитать не умеешь, а ты тем временем едешь в Париж и привозишь оттуда главный приз. Магдалена — это высший класс, поздравляю!
Он чокнулся с Михаэлем Витте, который молча отвернулся и ушел, слегка покачиваясь. Штайнерт проводил его насмешливым взглядом, потом подмигнул Веберу. Забрав бутылку виски и два хрустальных бокала, они перешли к одному из свободных столиков, за которым и уселись.
— Что случилось с Анной? — спросил Вебер, хотя прекрасно знал, в чем дело.
— Небольшие неприятности на третьем месяце, — лаконично ответил Штайнерт.
— Что касается этой девушки, вы исключительно хорошо информированы.
— Это моя профессия. Но я знаю и многое другое. Витте уговаривал девушку сделать аборт, но она категорически отказалась. Может, еще надеется окрутить его и таким образом сделать карьеру. Старик Витте просто вне себя, но что ему делать? Если девушка заговорит, разразится скандал. А если всучить ей круглую сумму и куда-нибудь сплавить, то все равно нет никакой гарантии, что она когда-нибудь не проболтается. И вновь грозит скандал. Поверьте мне, у Витте единственный выход — убить Анну.
Они долго молчали, потом Штайнерт вздохнул, так как к нему, покачивая бедрами, снова подошла Марина. Встав, он извинился перед Вебером и заметил:
— Нелегко, однако, быть светским человеком.
Пока они темпераментно отплясывали твист, Вебер остался за столиком и присмотрелся к танцующим. Он заметил, как Марина, несмотря на увлеченность танцем, то и дело поглядывала в его сторону. Взгляды ее были весьма многообещающими. Вебер усмехнулся и вдруг почувствовал, что с него хватит. Схватив бутылку виски, он зашагал и сторону опустевшего пляжа.
Сюда шум вечеринки почти не доносился. От реки, которую в темноте можно было только услышать, тянул легкий свежий бриз. Вебер не спеша нацедил себе три четверти стакана. Аромат виски приятно щекотал ноздри. Он осторожно пригубил. И признал в душе, что напиток классный — им стоит заняться.
Он еще раз вспомнил все, что узнал сегодня вечером. Значит, Вильгельм Витте рискованно балансирует на краю финансовой катастрофы, и с ним будет покончено, если он не заручится поддержкой банка Кашелена. Прекрасно! Чтобы укрепить контакты с Кашеленом, старик Витте намеревается женить сына на малышке француженке. И банкир, как видно, не возражал. Если верить словам Вольфганга Штайнерта, грешок Михаэля Витте был единственным проколом в этой ловко задуманной игре. Но, к несчастью, грешок этот грозил вызвать настоящую лавину, поскольку милейшие конкуренты в лице Штайнертов только того и ждали. Вебер прекрасно понимал опасения Витте, но не был уверен, что владелец крупной фирмы отважится на убийство, даже ради того, чтобы избежать скандала. А ему, Тобиасу Веберу, предстоит разнюхать, когда и при каких обстоятельствах будет совершено убийство. Так, во всяком случае, звучало предложение Штайнерта. Судя по всему, от него не ждут, чтобы он предупредил преступление — об этом Вольфганг Штайнерт не сказал ни слова. Наверняка Штайнерты предпочли бы убийство, а не неудачное покушение.
Вебер осушил стакан до дна и отодвинул бутылку. Какое ему до всего этого дело? Пусть сами роются в своем дерьме. Но тут же у него перед глазами всплыл образ малышки Анны, и снова его тронула ее полная беспомощность.
Встав, он направился к гостям, медленно миновал танцующих и отыскал выход на улицу. Обошел гараж, перед которым стояли дорогие шикарные автомобили. Внимательнее присмотрелся к тяжелому «плимуту» и, заглянув внутрь, увидел шофера в ливрее, спящего за рулем в надвинутой на глаза фуражке.