Единственный выход
Шрифт:
Но Витте был настолько увлечен прекрасной француженкой, что вовсе не заметил Анны. Он как раз подавал Магдалене бокал шампанского и чокался с ней. На его худом, очень бледном лице проступали красные пятна.
— А теперь — переодеваться в вечерние платья, — крикнул молодой человек с цепочкой на шее, — и за дело!
Девушки с громким смехом пустились через террасу в дом. Магдалена взяла Михаэля за руку и потянула за собой.
Анна смотрела вслед удаляющейся паре. Неожиданно среди толпы гостей она показалась Веберу совершенно потерянной, равнодушной ко всему происходящему. Она пристально, до боли вглядывалась в двери, за которыми исчезли Михаэль с Магдаленой. У рта пролегли две отчетливые морщинки, и вдруг она показалась Веберу гораздо старше и куда опытнее, чем поначалу. Анна стояла так, пока не заметила, что за ней наблюдают, и, торопливо обернувшись, взглянула на Вебера. Глаза ее сверкали глубокой чистой синевой, и Вебера сразу охватило желание помочь Анне, если ей действительно грозит опасность.
Несколько секунд они молча всматривались друг в друга. Судя по взгляду, Анна задавала себе тревожный вопрос, заметил ли незнакомец напряжение, как искра проскочившее между ней и Михаэлем.
Наконец она поспешно отвернулась и подошла к бару. Вебер наблюдал за ней с растущим интересом. Взгляд его как магнитом притягивали длинные стройные ноги в элегантных черных лодочках на высоких каблуках. Казалось, они ей немного жали, и при каждом шаге она чуть припадала на правую ногу. Вебер ощутил необычное возбуждение при виде ее неуверенной походки. Теперь он знал: даже парни покрепче Михаэля Витте не могли не влюбиться в такую девушку.
От этих размышлений его оторвал мужчина в элегантном смокинге, медленно поднявшийся на террасу и задержавшийся возле них со Штайнертом. Вебер догадался, что перед ним стоит Вильгельм Витте, отец Михаэля. Он был среднего роста, плотного сложения. Густые седые волосы подстрижены под бобрик, и потому он выглядел еще моложе, хотя уже давно перешагнул за пятьдесят. Улыбка хозяина, веселая и непринужденная, вызывала симпатию.
Вот только глаза Витте не смеялись, оставаясь неприязненно холодными. А подбородок, массивный и волевой, призывал собеседника к осторожности.
Взгляд Витте оценивающе скользнул по Питеру, пока, слегка волнуясь, Вольфганг Штайнерт представлял гостя.
— Я позволил себе привести своего старого приятеля. Надеюсь, вы не против, герр Витте. Зовут его Вебер, Тобиас Вебер. Он связан с нефтью.
— Нефтяной бизнес? Ну, тогда у вас навар погуще нашего, а? — фамильярно расхохотался Витте, и Штайнерт ему охотно вторил.
— Ну, кое-как справляемся, — лаконично ответил Вебер.
— А молодая дама из Парижа просто очаровательна. — Вольфганг попытался сменить тему разговора.
— Вы так считаете?
— Конечно! О ней столько говорят, даже у нас. А вы не знали?
Витте-старший задумчиво посмотрел на любезно усмехающуюся физиономию Штайнерта, потом сменил тему.
— Я приглашал вашего отца, но, к сожалению, не вижу его.
— Он при всем желании не мог никак прийти, — с деланым прискорбием сообщил Штайнерт. — Срочные дела!
Витте-старший понимающе кивнул, потом положил руки на плечи молодого человека и дружелюбно пожелал:
— Ну ладно, желаю хорошо развлечься, ребята! — Отвернувшись, он направился к другой группе гостей, толпившихся у бара.
— Насколько я понимаю, отец ваш в этом доме не бывает, — сказал Вебер, как только Витте-старший удалился.
— Конечно, нет! — Голос Штайнерта дрожал от ярости. Потом спокойнее он продолжил: — Витте чувствует себя слишком самоуверенно. Ему кажется, что мешок французских денег у него уже в кармане.
— Что не исключено. — Вебер показал на нескольких солидных господ, к которым только что присоединился Витте-старший. В этой группе верховодил французский банкир Кашелен, отец Магдалены, который сразу взял Витте под руку.
— Не так все просто, дорогой мой друг, — процедил Штайнерт. — Действительно, акции Витте идут вверх с тех пор, как всем стало известно про его контакты с французским банком. Но есть еще служанка Анна. И ребенок, который будет у нее от его сына. Пойдемте к бару!
Вебер охотно принял это предложение. Он мучился жаждой с самого приезда в Риссен. И теперь зашагал так быстро, что Штайнерт с трудом за ним поспевал. У бара Вебер попросил бутылку содовой. От бульканья наливаемой в стакан воды едва не перехватило дыхание. Пил он большими жадными глотками.
— Как мило придумали с этими народными костюмами, вам не кажется? — говорила какая-то дама стоящему рядом спутнику. — Все эти приемы у Витте совершенно неповторимы. Всегда какие-нибудь приятные сюрпризы…
Вебер отставил бокал и только теперь заметил, что на бармене тоже народный костюм. Ему, собственно, было безразлично, как тот одет — с тем же успехом он мог нарядиться китайцем. Важнее было, что подаваемые тут напитки оказались вполне сносными. Вернув бармену пустую бутылку, он заметил:
— Теперь пора чего-нибудь покрепче.
Бармен покосился на его смокинг и потянулся за бутылкой коньяку. Но, судя по этикетке, из дешевых. Вебер покачал головой.
— Шотландское виски, и побольше.
Только когда его обслужили, он решил, что пора позаботиться о Штайнерте.
Вольфганг стоял рядом, с улыбкой наблюдая за ним.
Тем временем стемнело. Террасу живописно осветили канделябры, расставленные на столах или закрепленные на стенах. Вебер огляделся, не подслушивает ли кто, потом спросил Вольфганга:
— Кто знает, что девушка ждет ребенка?
— Никто, кроме нас и, разумеется, Витте. Никто об этом и не должен знать, пока они окончательно не заполучат француза. А вот тогда и разорвется бомба.
— А откуда вы об этом знаете? — спросил Вебер.
Вольфганг Штайнерт таинственно ухмыльнулся.
— Любопытство — первое, чему должен научиться человек в моей профессии. Это важнее, чем попасть в десятку, это просто исходное условие успеха…
Неожиданно перед ними словно из-под земли возникла девушка, такая молодая, что Вебер спросил себя, почему она еще не в постели.