Единственный выход
Шрифт:
Линдберг покосился на оружие, потом буркнул:
— Уберите! Парень — бесстыжий нахал, но не опасный. Я с ним справлюсь.
Прибывшие спрятали оружие, как показалось Веберу, весьма неохотно.
Комиссар двинулся к столу, как паровой каток. Потом молча уставился на Вебера, явно ожидая объяснений.
Вебер с усмешкой показал на стол и предложил:
— Вы уже завтракали? Могу угостить!
— Герр Вебер! — рявкнул Линдберг. — Я вам вчера сказал, что мы будем поддерживать контакт. Но это не значит, что вы должны испортить мне всю работу.
— Ханке был моим клиентом, комиссар. — Вебер примирительно ухмыльнулся. — Вы должны это понимать.
Казалось, однако, комиссар не понимал, потому что с недовольным видом буркнул:
— Ханке мертв. И все дело теперь в исключительной компетенции полиции.
— Вопрос спорный, — вежливо возразил Вебер.
— Ваше вторжение в эту квартиру является грубым нарушением закона, что вам следовало бы знать еще с полицейской школы, верно? — И Линдберг со злорадным удовлетворением добавил: — Улаживайте это с местными властями! Я тут только гость.
Вебер взглянул на сотрудников франкфуртской криминальной полиции, которые хотя и спрятали оружие, но все еще смотрели грозно, и смущенно улыбнулся:
— Ну и ребят вы себе подобрали! Уж замолвите за меня словечко, комиссар, иначе они меня съедят.
Двое полицейских обошли стол и стали рядом с креслом.
— Документы! — рявкнул один.
— Ну вот! — вздохнул Вебер, достал бумажник и подал его полицейскому.
Тот взял его кончиками пальцев и внимательно оглядел снаружи. Кожа была довольно потертой, швы кое-где расползлись. Полицейский поморщился, но бумажник открыл.
Не спеша просмотрел по очереди каждую бумажку, достал паспорт и изучил его самым внимательным образом. Печать и фотографию посмотрел на свет, чтобы убедиться, что они не фальшивые. Потом наткнулся на лицензию частного детектива в целлофановой обертке, и довольная улыбка озарила лицо.
— Так вы частный детектив! — радостно воскликнул он. — Прекрасно! С такими типами мы разбираемся в два счета.
Вебер ничего не сказал. Он уставился в пол, словно обнаружил там что-то интересное.
— У вас есть оружие? — спросил полицейский подчеркнуто вежливо.
Вебер оторвал взгляд от пола и решил не оставаться в долгу, процедив сквозь зубы:
— Разрешение на оружие в бумажнике.
— Давай немедленно!
— Он у вас в руках, дружище!
— Пушку давай, и мигом!
Вебер со злостью полез за пазуху и вытащил револьвер. Полицейский взял его в руки, внимательно осмотрел предохранитель, потом понюхал дуло.
— Будьте добры, не застрелитесь, — заметил Вебер, — револьвер заряжен.
Полицейский сощурился и ядовито бросил:
— Сейчас станет не до шуток. Погоди у меня, юморист хренов!
Вебер глубоко вздохнул.
Комиссар Линдберг, который до сих пор молчал, теперь вмешался:
— Если не обращать внимание на его самомнение, — дружелюбно буркнул он, — парень он в общем-то неплохой. Я готов за него поручиться.
— Ах, так вы с ним близко знакомы? — язвительно спросил полицейский.
Линдберг засопел.
— Можно и так сказать. Когда-то он был моим учеником. Знаю, это для меня не комплимент, но хотите верьте, хотите — нет, я считал его одной из надежд гамбургской криминальной полиции, пока он не вздумал переключиться на частное предпринимательство.
— И я даже знаю, почему, — бросил Вебер.
— Чушь! — рявкнул комиссар. Потом шагнул к Веберу и загремел снова: — Ну, лучше вам теперь живется, да?
Вебер усмехнулся.
— Жить лучше, потом еще лучше, а потом лучше всех. Да, знаю, это проблема нашего времени. — Он махнул рукой, потом добавил: — Могу вас успокоить. Живется мне ничем не лучше. Нет смысла менять профессию, это не выход — вот к какому выводу я пришел. Все зависит от отношений, понимаете? От окружения!
Линдберг взглянул Веберу прямо в глаза, и на миг показалось, что комиссар ему подмигнул. Но поскольку этим все и ограничилось, Вебер отвернулся и понуро уставился в окно.
— Но вернемся к делу, — сказал комиссар. — Когда вы сюда вломились?
— Ночью, то есть около полуночи. — Вебер помолчал, потом Добавил: — Кстати, я не единственный заинтересовался этими апартаментами.
Линдберг даже подпрыгнул.
— Да?! А кто еще?
— Я и сам хотел бы знать.
— Как это? Вы его не накрыли?
— Как раз наоборот. Войдя сюда, я застал ужасный беспорядок, все перевернуто вверх ногами, книги свалены на пол, но ночного гостя я не видел.
— Почему?
— Потому что он успел меня вовремя вырубить. Вебер показал синяк на шее.
Линдберг обстоятельно разглядел набухшую кровью шишку, потом спокойно заметил:
— Та же метка, что у Ханке. — И, повернувшись к коллегам из Франкфурта, добавил: — Ханке, судя по всему, тоже ударили тупым округлым предметом. — Потом выжидательно взглянул на Вебера. — Так вы не смогли его рассмотреть?
Вебер меланхолически покачал головой.
— Войдя сюда, я хотел сначала осмотреться и свет не включал. Осветил комнату фонариком. Увидев разгром, сразу подумал, что в комнате еще кто-то есть. Выключил фонарь, отскочил в сторону и угодил прямо ему в лапы. Как бы там ни было, угостил он меня неплохо.
— Что он здесь искал? — задумался Линдберг. Вебер встал с кресла.
— Пойдемте со мной!
Они перешли в соседнюю комнату. Вебер натянул перчатку на правую руку, распахнул шкаф и вытащил ящики туалетного столика.
— Тут жила фройляйн Грюнер, — сказал он. — Все вещи убрали, причем прошлой ночью. И еще: приглядитесь к поверхности мебели. Например, поручни кресел, или вот — стеклянная столешница туалетного столика. Все старательно вычистили, чтобы стереть следы пальцев фройляйн Грюнер.