Единственный выход
Шрифт:
Взяв Анну за руку, он двинулся к машине. «Любовь — роскошная штука», — сладко неслось из «мерседеса».
В город они возвращались молча. Перед железнодорожной станцией Вебер притормозил. Анна выглянула в окно, словно и не собиралась выходить. Ее все еще отсутствующий взгляд бесцельно блуждал вокруг.
— Анна, не забывайте, — напомнил Вебер, — мое предложение помочь все еще остается в силе.
Анна ответила не сразу, он не настаивал. Потом тихо, почти шепотом, она бросила:
— Я была о вас неверного мнения. Вы очень порядочный человек.
Открыв сумочку, она достала кружевной платочек и громко высморкалась. Потом спрятала платок, защелкнула замок и положила сумку рядом.
— Значит, мир? — спросил он.
Смеясь, она покачала головой и нажала на ручку.
— Минутку! — попросил Вебер, взял Анну за плечо и ласково притянул к себе. На миг в ее глазах мелькнуло разочарование — она явно решила, что он хочет ее поцеловать. Но Вебер только отвернул воротник нейлонового плаща и прочитал фирменную этикетку на внутренней стороне: «Made in Italy».
— Можно узнать, где вы купили плащ?
— Уже не помню, — пожала она плечами. — Наверное, в «Карштадте». А что?
— Да так, думаю купить такой же себе.
Он заглянул Анне в глаза. Прежнее разочарование сменилось теперь еще большим, может быть, потому, что несмотря ни на что, он ее не поцеловал. «Кто их поймет, этих женщин», — подумал Вебер.
Анна кивнула и вышла из машины, но прежде чем захлопнуть дверцу, грустно заметила:
— Ни малейшей охоты возвращаться к Витте.
— Тогда зачем это делать?
— Так нужно, к счастью, осталось уже недолго,
Она ушла. Он, как всегда, смотрел вслед, наблюдая, как она исчезает среди прохожих, которые тоже спешили на станцию. Потом взгляд его упал на то место, где недавно сидела Анна. Там лежала забытая впопыхах сумочка. Вебер схватил ее и уже отворял дверцу, чтобы бежать за девушкой, но вдруг задумался, потом закрыл дверцу и осторожно положил сумочку на сиденье, даже поправив ее, словно речь шла не о предмете из красной кожи, а о живом существе. Потом завел мотор и тронул с места.
20
Вернулся он домой после обеда, в начале четвертого. Виктория оставила на столе записку, пообещав заглянуть еще раз вечером. «Зачем, собственно, — подумал он, — дела для нее все равно нет». В дневной почте, которую она оставила наверху, не оказалось ничего достойного внимания. Ни единого нового дела, которое принесло бы хоть немного денег и позволило на некоторое время перевести дух.
Дела Ханке и Витте оказались настоящей головоломкой. Одно только точно: он продвинулся так далеко, что в головоломке недоставало всего нескольких кусочков. Дня через два-три и они будут у него в руках. Но кому представить счет за работу? Ханке мертв, Штайнерт не заплатит ни гроша, если рассказать ему, как он повел себя с Анной…
Тут взгляд его упал на сумочку из красной кожи. Сначала Вебер бессмысленно разглядывал ее, а потом осторожно расстегнул замочек.
Сверху он увидел кружевной платочек, в который Анна так громко сморкалась, потом обнаружил серебряные ложку с вилкой. Еще не вынув их из сумочки, он уже знал, что это те самые приборы, которые в домике Ковальского Анна вырвала у него из рук.
Теперь Вебер пригляделся к ним повнимательнее. Типичные детские приборы, какие покупают по случаю крестин. Перевернув, прочитал гравировку и присвистнул. Он был не просто очень удивлен прочитанным, но знал уже, что может добавить новый кусочек в свою головоломку. Очень осторожно он положил вилку и ложечку возле раскрытой сумочки.
Потом копнул глубже. На свет Божий появилось все, что обычно носит в сумочке девушка: пудреница, помада — кстати, не французская, — флакончик туалетной воды. Записная книжка, которую он нерешительно подержал в руке, но отложил, так и не раскрыв.
Но вот и то, что явно не относится к обычным мелочам: «браунинг». Маленькая, красивая, но опасная игрушка.
Ошеломленный Вебер уставился на оружие, не зная, что и думать. Всего он мог ожидать, но только не этого. Каким образом маленькая хрупкая Анна раздобыла пистолет и, самое главное, что собиралась с ним делать?
Он вынул магазин. Тот был полон маленьких патронов, один находился в стволе. Магазин, как и ствол, был хорошо смазан, все в полном порядке. Если и кухню Анна содержит в таком же порядке, ее работодатель должен быть в восторге.
«Одно нужно признать, — подумал он, — эта маленькая безделушка ставит новую нелегкую загадку».
Раздумывая над этим, он начал вынимать из магазина патроны, потом извлек их из ствола.
И едва закончил, как кто-то позвонил в дверь. Без особой поспешности он собрал патроны и высыпал в карман. Потом сунул в сумочку «браунинг» и все остальное и защелкнул замочек. Все еще погруженный в собственные мысли, поднялся и неторопливо прошел по коридору к входной двери. Звонок просто разрывался.
За дверью стояла Анна.
Испытующе взглянув на него, она быстро спросила:
— Я не забыла сумочку в машине?
— Да, я взял ее с собой.
Он широко распахнул дверь и жестом пригласил войти. Анна вошла и с интересом огляделась.
— У вас уютно, — сказала она, и, заметив его скептическую мину, добавила: — Правда, все так гармонично, очень уютно.
Она и в самом деле осмотрела помещение, взгляд скользнул через арку, за которой виднелась кухня, потом пробежался по комнате.
— А это у вас откуда? — удивленно спросила она, остановившись перед репродукцией Бернара Бюффе. — Вы любите Бюффе?
— Да, иначе не повесил бы в комнате.
— Странно, к вам это не подходит. — Она многозначительно надула губы. — Как и язвительный тон, который у вас иногда прорезается.
Хотя у него отнюдь не было весело на душе, но пришлось усмехнуться.
— А вы его откуда знаете?
— Бюффе? — переспросила она и показала на подпись внизу репродукции. — Тут же написано. Кроме того, меня вообще интересует французская живопись. — И, шагнув к нему, довольно бесцеремонно спросила: — Может, вы все-таки пригласите меня сесть? Я, по крайней мере, позвонила в дверь.