Единственный выход
Шрифт:
Последовала долгая пауза. Наконец Линдберг продолжил:
— В расследовании фигурировали только белье и обручальное кольцо погибшей. Белье было французским, колечко из Форцхайма, из того ассортимента, который поставляют в Швейцарию и там продают. Нашли оптовика, потом, просмотрев около двадцати тысяч счетов, нашли и ювелира в Невшателе, который кольцо продал. В те дни, когда случилось несчастье, он продал всего три кольца. Два — местным клиентам, которые до сего дня живы и здоровы. Третье купил иностранец. Нашлась квитанция с фамилией клиента: Шарль Делорм. Что с вами? На вас лица нет.
— История раскручивается, — протянула Виктория, и Вебер поразился ее самообладанию.
— И как еще раскручивается! — хмыкнул Линдберг. — Филигранная работа. Совсем не то, что полунелегальная информация, которую так любят некоторые. Вам уже приходилось слышать про этого Делорма?
Виктория не отвечала.
— Ну ладно, история пока продолжается, — буркнул комиссар Линдберг. — Полиция разыскивает Делорма. В одном отеле в Невшателе обнаружили регистрационную карточку, которую заполнил некий Делорм, остановившийся там с женой. Характер почерка на карточке и у ювелира идентичен. Делорм покинул отель с женой в ту самую ночь, когда было совершено убийство. Швейцарские коллеги разыскивают мсье Делорма во Франции, пока безуспешно.
Снова воцарилась тишина, потом Линдберг рыкнул:
— Вам нечего мне сказать?
— А что я могу сказать?
— Вы рассказывали про беременную девушку, за которой следили в Швейцарии. Кто она?
— Но я вам говорила, что девушка вернулась живая и здоровая.
— Ерунда! Наверняка подкупили кого-то другого и подставили на ее место.
Виктория рассмеялась так искренне, и смех ее звучал так убедительно, что Линдберг умолк.
— Это не так просто, комиссар. Мы видели девушку до того и после. Так хорошо изобразить другого человека просто невозможно. К тому же, я и в самом деле не знаю, к чему вы клоните. Вы же сами сказали, что вся ее одежда — из Франции. Делорм записан в отеле по французскому паспорту. Почему тогда вы ищете погибшую в Германии? И вот еще, чтобы вас окончательно успокоить: недавно мы выяснили, что та девушка поехала в Швейцарию только для того, чтобы избавиться от ребенка.
— Кто эта девушка? — Линдберг все еще рычал, но уже не так грозно.
— Герр комиссар, очень прошу вас, спросите об этом у Вебера, — взмолилась она. — Я только секретарша и вообще не должна ничего говорить.
— Не должна? Прекрасно, тогда я посажу вас за решетку за отказ давать показания, и на этот раз я не шучу!
Минуту в комнате стояла тишина, потом Виктория сахарным голоском пропела:
— И вы могли бы это сделать, герр комиссар? Трудно поверить. Вебер вас представлял мне в совершенно ином свете.
Вебер знал, что в этот момент в глазах ее играли чертики. Слышал, как Линдберг глубоко вздохнул, покряхтел и буркнул:
— В самом деле?
— Конечно.
И снова воцарилась тишина, потом Линдберг вдруг буркнул:
— Где кофе?
— Что?
— Разве вы мне не обещали кофе?
— Да, разумеется.
— Ну вот! Так сколько еще ждать?
Вебер негромко застонал. Вода в ванне давно остыла, но он не решался отвернуть кран, чтобы добавить теплой. В этих новостройках на пятом этаже слышно, как жилец на первом переворачивается с боку на бок. Так что он тихонько выбрался из ванны и принялся вытираться.
А парочка тем временем распивала кофе. Одевшись, Вебер постоял в нерешительности, потом уселся на унитаз и стал читать газету. Успел обстоятельно прочесть все двадцать четыре страницы два раза — от начала до конца и от конца до начала, прежде чем Линдберг убрался. Едва двери за ним закрылись, Вебер выскочил из ванной, стуча зубами.
— Как вы могли… — взвилась Виктория, но Вебер приложил палец к губам, подбежав к входной двери, прислушался, спускается ли комиссар по лестнице, потом спокойно произнес:
— Я вам очень благодарен, Виктория!
— Ах, ерунда, — сердито отмахнулась она. — Вы же слышали, как трудно мне было ему объяснить, что девушка в Швейцарии — это не Анна.
— Но там была Анна!
Виктория растерянно взглянула на него. Вебер кивнул.
— Уже несколько дней я знаю, что убитая на горе Обер — это Анна. Сегодня я еще раз разговаривал с девушкой, которая заняла ее место. Зовут ее Гизелла, она ее сестра-близнец.
— Сестра-близнец? — Виктория упала в кресло,
— Да, звучит, конечно, диковато. Близнецов разделили во время эвакуации. Мать и одна девочка, Гизелла, обе больные, остались, а колонна беженцев двинулась дальше. Другую девочку, Анну, приютили знакомые. Мать умерла, маленькая Гизелла выжила, но никто не знал, кто она такая, потому что все документы семьи остались в вещах Анны. Когда Ковальский вернулся из плена, он нашел только Анну. Жену и Гизеллу с тех пор считает погибшими. Витте совершенно случайно наткнулся на Гизеллу и тут же придумал способ избавиться от Анны. Теперь вы понимаете, почему мне пришлось сидеть в ванне? Если бы в этой ситуации я предстал перед Линдбергом, пришлось бы все ему выложить. Но, полагаю, мы имеем право довести дело до конца.
Виктория встала и нервно прошлась по комнате. Услышанное ее ошеломило. Потом она остановилась перед Вебером.
— И вы все это знали уже несколько дней? Вебер кивнул.
— Мне давно уже ясно, что вы гигант мысли, но можете ответить на простой вопрос: когда вы догадались?
— В тот самый вечер, когда мы с Ковальским были в Риссене, — ответил он. — Тогда Витте совершил роковую ошибку. Припоминаете?
Виктория непонимающе уставилась на него. Вебер достал из стола магнитофон и включил усилитель. Потом повозился со шнуром и нажал кнопку. Раздался голос Витте.
«Не говорите глупостей, герр Ковальский, грех такое говорить. Разумеется, ваша дочь жива».
А потом донесся голос Ковальского, немного неразборчивый, потому что тот стоял в стороне от Вебера.
«Но эти господа сказали мне, что Анна погибла в Швейцарии, и даже прочитали газету, которая об этом пишет». — «А прочитали они вам, что тело женщины никто так и не смог опознать? И что полиция считает, что речь идет о какой-то француженке? Это они вам прочитали?»
Вебер выключил магнитофон. Виктория все еще ошеломленно взирала на маленькую коробочку.