Эдудант и Францимор
Шрифт:
Королева Гербуле толкнула мужа локтем и сердито проворчала:
— Что с тобой творится, мой высочайший супруг? Всё время ворочаешься, спать не даёшь!
Государь очнулся и простонал:
— У меня в животе, моя высочайшая супруга, что-то урчит и колет. Ой, ой, ой!
— Замолчи! — обиделась королева. — Обязательно нужно тебе тарарам на весь дом поднять!
— Ой! — визжал король. — Ой! Какая нестерпимая боль! Словно у меня в желудке буравом сверлят.
— Вот видишь! — промолвила с укоризной супруга. — Я говорила тебе: не ешь этого адвоката. На ночь такая пища слишком тяжёлая.
— Ой! Ой! Ой! — стонал король, ворочаясь с боку на бок.
— Дай мне покой наконец, не мешай спать! — прикрикнула её королевское Великолепие на супруга.
Король что-то пробормотал, зарылся головой в подушки и зажмурился.
А Францимор старался устроиться поудобней в королевском желудке. Хотел было зажечь электрический фонарик, да оказалось, что батарейка израсходована. Но Францимор всегда отличался предусмотрительностью: и тут у него на всякий случай была приготовлена свечка.
Он зажёг её и поставил на ночной столик. Дав свечке разгореться, он осмотрел своё новое жилище и остался очень им недоволен: повсюду валялись остатки пищи.
— Хорош порядочек! — возмутился он.
Вдруг комната так закачалась, что Францимор чуть не упал.
Дело в том, что король почувствовал у себя в желудке жжение от горящей свечи. Он соскочил с постели и забегал по комнате, держась за живот и жалобно причитая.
Королева опять проснулась.
— Ну, знаешь, это бог знает что такое! — возмутилась она. — Таких мучений не вынесет ни одна ко-ррлева на свете. Только глаза закрою — он опять будит. Что за жизнь с этим человеком!
— O-o-o! — ещё пуще стонал король. — Точно у меня в животе огонь!
Королева нажала кнопку звонка, и тотчас явился королевский камердинер.
— Цердалеофрон, — плаксиво промолвила королева, — сбегай в аптеку напротив за желудочными каплями. Его величеству плохо. Наверно, объелся какой-нибудь дрянью.
Цердалеофрон с поклоном вышел.
Тем временем Францимор решил навести в своём жилище порядок: ему не хотелось ложиться, пока всё не будет как следует прибрано. Он вынул из чемоданчика щётку и начал скрести пол. Мусор он собирал в совок и сваливал в угол.
«Утром уборщица вынесет, — думал он. — А хозяина гостиницы я отчитаю за беспорядок».
Францимор усердно скрёб щёткой пол, а король метался по комнате, вопя благим матом.
— Словно кто скребёт меня по желудку! — стонал он. — Такие рези — ну просто передать невозможно!
Вид мечущегося по комнате супруга встревожил королеву.
— Уж не заболел ли ты какой-нибудь заразной болезнью? — забеспокоилась она. — Только этого нам не хватало…
Потом стала браниться:
— И где застрял этот Цердалеофрон со своим лекарством?! Уши оборву негодяю!
Францимор не мог понять, отчего его комната дрожит и качается, словно каюта. Но всё-таки довёл уборку до конца, лёг на свою раскладушку и взял было какую-то книжонку, чтобы, как всегда, почитать на сон грядущий. Но тут
— Где ты пропадал, паршивец? — набросилась на него королева. — Я тут умираю со страху, мне дурно, сама боюсь заболеть. Его королевская Лучезарность выкидывает всякие номера, а он, бесстыдник, изволит где-то шататься!
— Всемилостивая госпожа, ваше королевское Великолепие, — стал оправдываться камердинер, — я не виноват: все аптеки были закрыты, пришлось бежать на другой конец города в дежурную аптеку.
— Замолчи и давай сюда капли! — приказала королева.
Слуга подал королеве ушат с целебным напитком.
— Муж, открой рот! — скомандовала она супругу.
— Ой! Ой! — простонал в ответ король.
— Ваше величество, соизвольте открыть свой королевский рот, — деликатно попросил страдающего короля преданный слуга. — Мы вольём туда лекарство, и вашему высочайшему желудку сразу полегчает.
Король послушался, открыл рот, и королева с помощью камердинера влила туда микстуру.
Король, проглотив, заявил, что ему стало немного легче.
В это время Францимор, лёжа в постели, читал книжку. Вдруг его окатили сверху какой-то жидкостью, погасившей свечку. Францимор очутился в темноте.
— Нечего сказать, славная гостиница! — негодовал Францимор. — Крыша дырявая, дождь хлещет прямо в комнаты. Я в газеты напишу про здешнее гостеприимство.
Он выбрался, чертыхаясь, из постели и стал шарить в потёмках, ища брюки, чтобы достать спички из кармана. Найдя коробок, он снова зажёг свечку.
Король, уже начавший было засыпать, вскочил с постели как ужаленный.
— Ой-ой-ой! Ой-ой-ой! Опять жжёт! — закричал он. — Я этого не выдержу, с ума сойду!
— Это я сойду с ума, а не ты! — возопила его, супруга. — Где ещё на свете найдётся такая несчастная королева?… Готова биться об заклад, что ни одна на моём месте не вытерпела бы этого.
— Ой! Аи! Аи-аи! — надрывался король. Королева, нажав кнопку, снова вызвала Цердалеофрона.
И приказала ему:
— Разбуди доктора Кесубима! Тоже называется королевский врач! Спит себе спокойно, когда рядом разыгрывается такая трагедия. Жалованье получать — об этом его просить не надо, а когда он нужен, так посылай за ним. Скажи ему, чтоб сию минуту был здесь, а то я велю выдать ему вместо жалованья сто ударов бамбуковой тростью!
Камердинер побежал исполнять распоряжение и вскоре вернулся с доктором Кесубимом, который на ходу застёгивал и поправлял на себе сюртук.
Доктор Кесубим был важный и учёный муж. Король поставил его над всеми врачами в королевстве, и слово доктора Кесубима имело силу закона. Он пользовался благоволением государя и в знак особого отличия имел право носить на шее золотые клещи на шёлковой ленте.
Прославленный врач велел королю высунуть язык, вдумчиво прощупал королевский пульс.