Ее город

Ли Чи

«Время — единственный критерий проверки истины». Это один из излюбленных афоризмов сестрицы Ми. Крылатым выражениям, как и нецензурной брани, она научилась в армии. Сестрице Ми очень нравится эта фраза. Время — и правда единственный критерий проверки истины. Касается ли дело любви или чистки обуви. Причем на примере чистки обуви пояснить даже легче, чем на примере любви. Пять лет назад при чистке кожаных ботинок приходилось развязывать шнурки, старательно вычищать все труднодоступные щелки, и какими бы проворными ни были руки, на все про все уходило минут семь, а то и восемь. С ростом цен самый популярный крем для обуви подорожал с трех цзяо до трех юаней^[4]. Совершенно бессмысленная ситуация: цены на рынке растут на все подряд, и только чистильщики обуви должны держать их на прежнем уровне. Как-то раз в одной из лавочек на той стороне пешеходного моста Людуцяо

попытались поднять цену до пяти юаней — так некоторые клиенты сердито возразили: «Разве вы не филиал такой-то сети?! В Ухане почистить ботинки стоит два юаня, куда вы цены задираете?!» Как будто чистить обувь сродни долгу, и надо работать без вознаграждения. Твою мать, это все общественное мнение. Общественное мнение зачастую высокомерно, и ему очень трудно бросить вызов. Что ж, позволим обществу эту наглость. Сестрица Ми умеет приспосабливаться. Она не задирает оплату выше непоколебимых двух юаней. Глупо? О нет, она не дура. В этом мире ошибки совершают только покупатели, но не продавцы. Если нельзя повысить цену в открытую, то почему бы не сделать это скрытно? Если стоимость чистки обуви увеличивать нельзя, то почему бы не увеличить стоимость чего-то другого? И вот уже чистку кожаных сапог и босоножек перестали называть «чисткой» — теперь это именуется «уходом», да и прогулочную обувь и кроссовки больше не чистят, а «обслуживают». При виде простеньких босоножек с тремя тоненькими ремешками сестрица Ми восклицает в изумлении: «Какие эффектные туфельки, на всей нашей улице только вы можете надеть их и быть индивидуальностью!» Всего-то одно предложение, но дело сделано. После «ухода» вы ей и пять юаней заплатите, и даже восемь, если попросит.

Именно модой крупные магазины запугивают покупателей. Любители ходить по магазинам в шумном городе больше всего боятся показаться старомодными, так что готовы отдать дополнительные три-пять юаней. Развитие бизнеса в настоящее время — это игра с идеями и временем. Времени, за которое раньше чистили три пары ботинок, теперь хватает на шесть пар. Чем больше клиентов заглядывают в лавку, тем выше ее популярность. Все обожают рисоваться перед окружающими, и на этом можно заработать, совершенно точно! Единственная проблема сестрицы Ми состоит в том, что она начальница, сама обувь не чистит, поэтому время сосредоточено не в ее руках — она полностью зависит от проворности нанятых сотрудниц.

— Эй! Надо каждую минуту следить за временем! — ежедневно яростно рявкает сестрица Ми, а потом добавляет с улыбкой, отчего на щеках появляются ямочки: — Ну пожалуйста!

Методом кнута и пряника сестрица Ми овладела в совершенстве. Чистильщиц обуви, которые работают на нее, она крепко держит в кулаке. Что за человек сестрица Ми? Она разбогатела на улице Ханьчжэнцзе! Этим все сказано!

Фэн Чунь начала трудиться тут три с лишним месяца назад. Она должна понимать. И разумеется, понимает. Если бы не понимала, то сестрица Ми выдержала бы ее максимум три дня. Три дня нужны, чтобы не ударить в грязь лицом перед всей улицей. Сестрица Ми твердо придерживалась принципа, согласно которому «заяц не ест траву возле собственной норы», — у военных он называется «сотрудничеством гражданских и военных» и подразумевает, что нельзя пакостить там, где живешь. Это очень важные межличностные отношения, и даже если вы терпите убыток — улыбайтесь. Но всему есть предел. «Я готова три дня терпеть убытки ради твоего развлечения, но трех дней великодушия вполне достаточно». Обычно при найме на работу дают испытательный срок один день. А сестрица Ми — сама доброта. Кормит два раза бесплатно, наливает чай с хризантемой. Если это не доброта, то что тогда? Большинство чистильщиц обуви — из семей рабочих-мигрантов, так что сестрица Ми помогает бедным.

Но Фэн Чунь вовсе не из семьи мигрантов. Она замужем за красавчиком Чжоу Юанем, который живет в квартале Ляньбаоли. До свадьбы девушка трудилась в самом роскошном офисном здании Ханькоу^[5] под названием «Новый свет». Чжоу Юань и Фэн Чунь — молодая семья, прекрасная пара, еще и сына смогли родить^[6]; все жители улицы Шуйтацзе и окрестностей им завидовали и пристально следили за их жизнью. Их родители гарцевали по улице, сияя от гордости. Когда в тот день Фэн Чунь пришла и попросила взять ее на работу, сестрица Ми воскликнула:

— Ха! Ты меня разыгрываешь, что ли?

Кто ж знал, что Фэн Чунь совершенно серьезна. Она просто ответила:

— Я не шучу.

Сестрица Ми не стала церемониться и попала в самую точку:

— То есть это не шутка — искать работу, лишь бы позлить мужа?

Фэн Чунь была ошеломлена:

— Откуда ты знаешь, что я на него злюсь?

Сестрица Ми лишь пренебрежительно

приподняла брови в ответ.

Фэн Чунь простонала, а затем честно сказала:

— Хорошо, признаю, я разозлилась и просто хочу спровоцировать Чжоу Юаня, а то он вконец разленился! Но, сестрица Ми, я же знаю, что ты открыла лавку, чтобы деньги зарабатывать, и это самое важное. Если ты примешь меня на работу, я обещаю трудиться наравне с остальными, усердно и в полную силу!

Услышав эти слова, сестрица Ми нахмурилась, а потом, пристально глядя на Фэн Чунь, проговорила:

— Слушай, ты, можно сказать, выросла на этой улице. Я раньше думала, что ты у нас тихоня, а ты, оказывается, за словом в карман не лезешь. Неудивительно, что Юань на тебя глаз положил, хотя за ним столько девчонок бегали.

Фэн Чунь наклонила голову и больше не стала сыпать цветастыми фразами. Одета она была просто: в джинсы и черный свитер, на ногах — кроссовки, лицо без косметики, в волосах — несколько высветленных прядей. Женщина тридцати с лишним лет от роду, она выглядела на двадцать пять и напоминала студентку университета. Сестрица Ми никогда не рассматривала Фэн Чунь столь пристально, и сейчас увиденное ей понравилось, так что она готова была согласиться.

Но хотя сестрица Ми и готова была согласиться, она не из тех, кто утаивает правду, поэтому без обиняков заявила:

— Фэн Чунь, давай я сразу скажу тебе кое-что неприятное. Во-первых, зарплата тут куда меньше, чем ты себе представляла, а работа куда утомительнее, так что будь к этому морально готова. Во-вторых, это бизнес, мы работаем за деньги, и значит, у тебя должны глаза блестеть, а руки летать, тебе придется из камня воду выжимать и не трепаться с товарками. Если эти два условия тебе подходят, то попробуй поработать три дня, а если нет, то сразу откажись.

Фэн Чунь тут же ответила:

— Мне подходит!

Прошло три дня. Потом неделя. Сестрица Ми увидела, что Фэн Чунь не просто покладистая, а действительно покладистая. Учитывая ее статус, все знакомые собирались перед дверями и наблюдали за тем, как она чистит обувь. Да, она нанялась в сердцах, но сказать-то легко, а сделать сложнее. Соседи по улице были потрясены и под разными предлогами приходили в лавку, чтобы поглазеть. Родителям Чжоу Юаня словно пощечину влепили, и они уже не могли непринужденно расхаживать туда-сюда. Фэн Чунь сдержала слово — она и правда поступилась собственной гордостью и работала на совесть, хотя и через силу. Если говорить о покладистости Фэн Чунь, то она отличалась от остальных женщин: у тех на устах был мед, а глаза искрились. Глаза Фэн Чунь не искрились, их лишь слегка увлажняли слезы; взгляд ее был ровным, словно ласковое солнце в ясный день, а все, что происходило вокруг, отпечаталось только в ее сердце.

Некоторые чистильщицы, даже проработав три, а то и пять лет, боялись дорогих вещей. В конце концов, эти деревенские женщины перебрались в город всего-то лет десять назад и не разбирались в кожаной обуви. Фэн Чунь по собственной инициативе забирала такие заказы. Обычно, если приходилось чистить кожаные ботинки, то Фэн Чунь управлялась стремительно, весь процесс занимал у нее две-три минуты: смахнуть пыль, нанести крем, отполировать. Потом взять деньги. И проводить клиента. Она понимала, что на быстроту нацелены оба участника процесса. Клиенты усаживаются, вытягивают ноги, достают мобильники и увлеченно отправляют сообщения, а чистильщиц обуви не интересует ничего, кроме полировки ботинок, и они в два счета приводят в порядок «второе лицо человека». Некоторые чистильщицы на прощание говорят клиенту «пока-пока», да еще и по-английски — «ба-а-ай», а Фэн Чунь просто смотрит и многих даже этими словами не удостаивает. Сестрица Ми из-за этого еще больше ценила Фэн Чунь. Чистка обуви — всего лишь бизнес, ни к чему красоваться. Делай свою работу, не поднимая глаз. Фэн Чунь полировала обувь, заодно полируя свою холодную привлекательность. Похоже, в каждой профессии есть свои умельцы. Нет в мире низкой работы, есть лишь низкие люди.

Однако Фэн Чунь не только покладистая — она еще и несколько наивная. Сестрица Ми постепенно прониклась к девушке. С самого начала она и Фэн Чунь понимали истинное положение вещей, и обе считали, что Фэн Чунь проработает дней десять, может, пятнадцать, от силы пару месяцев. Чжоу Юань попробует помириться или не выдержит давления со стороны родителей, явится в лавку и настоит на том, чтобы забрать оттуда жену. Но! Как ни странно, Чжоу Юань так и не показался. А Фэн Чунь продолжила упорно трудиться, продержалась уже три с лишним месяца и не собиралась сдаваться, превратившись в настоящего специалиста. Фэн Чунь никого не упрекала, не проклинала, не обвиняла мужа и, движимая злостью, трудилась в поте лица. Подобного сестрица Ми на своем веку никогда не видала.