Ее любили все
Шрифт:
– Я не допущу самосуда, – холодно сказал Кошкин, и шрам на его виске дернулся.
– Вам обязательно надо казаться лучше всех? – поинтересовался Кирилл. – Слушайте, вы что, в самом деле думаете, что они не заслужили смерти? После того, что они сделали?
– А еще они могут уйти от суда, – неожиданно подала голос Лиза. – Невменяемость и все такое. Или взятку дадут кому надо, сбегут за границу и будут смеяться над нами.
– Мы не будем гадать, – отрезал Кошкин. – Наталья Алексеевна! Дайте-ка мне ключи от комнат.
– Они не все запираются, – пробормотала домработница,
– Мне нужна комната с надежным замком, – сказал капитан. – И пустая. Чтобы я не нашел их в петельках, когда вернусь. – Он выразительно покосился на Макса.
– На втором этаже есть пустая комната, – пробормотала Наталья Алексеевна. – Со старой мебелью. Там только шкаф и пара стульев, кажется…
– Годится. – Кошкин кивнул задержанным. – Пошли!
– Как я пойду? – взвизгнул Дмитрий. – Этот мерзавец прострелил мне ногу!
– У меня нет носилок, – отрезал Кошкин. – Кирилл! Помогите ему идти.
– И не подумаю, – отрезал Кирилл, тайком прижимая к себе руку Виктории. – Я скорее помогу им навсегда принять горизонтальное положение. Цитата из неизвестного автора. – И он крепко сжал руку этого самого «неизвестного автора».
– Ничего не поделаешь, – сказал капитан. – Придется вам, Надя, вести вашего мужа. Если вы не хотите, чтобы он сломал шею по дороге.
И Надя действительно подняла Дмитрия на ноги и повела его из гаража, а за ними шел Кошкин с ружьем в руках и связкой ключей – в кармане.
– Я бы хотела сказать, что они никогда мне не нравились, – пробормотала Илона Альбертовна. Она наконец-то вспомнила о криво сидящей шапке и поправила ее. – Но не могу! С виду они казались обыкновенными людьми… Такая дружная пара… и с виду у них все было хорошо…
– Давайте вернемся в дом, – предложила Виктория. – Здесь все-таки прохладно.
Ира заплакала. Макс наконец-то удосужился заметить, в каком она виде, и набросил ей на плечи свою дубленку.
Один за другим присутствующие потянулись в каравеллу. Лев сразу же отправился на кухню разогревать обед. Остальные прошли в желтую гостиную и бессильно осели там на диваны и кресла. Отчего-то ни у кого уже не было аппетита, хотя из кухни доносились самые соблазнительные ароматы.
– Мне надо помыть руки, – спохватилась Виктория.
И на этот раз она не стала возражать, когда Кирилл проводил ее до ванной комнаты.
– Как же ты поняла, что это они? – спросил бизнесмен, когда она в который раз натирала ладони мылом.
– Когда узнала, что Евгения в тот день ехала на дачу, чтобы… – Виктория умолкла. – Она бы не поехала на свою дачу, потому что туда мог в любой момент приехать Валентин Степанович, который поправлялся после обширного инфаркта. Она попросила, наверное, Надю об услуге, как это было в молодости много раз… Но тогда странно, почему Надя никому об этом не сказала. И еще я вспомнила испуг Каверина, когда все искали запаски и его попросили открыть багажник… Все это показалось мне странным, но, понимаешь, когда знаешь людей, то есть думаешь, что знаешь их… нелегко смириться с мыслью, что ты, может быть, не прав и что на самом деле они не
– Я увидел из окна, как ты бежишь к гаражу, – проворчал Кирилл. – Побежал в охотничью комнату, схватил ружье и кинулся следом… Ну, скажи мне, что я молодец. И перестань тереть руки, они и так чистые.
Виктория хлюпнула носом, выключила воду и повернулась к Кириллу.
– Да, – подтвердила она, – ты молодец.
Глава 28
Кукловод
Олег Кошкин оглядел комнату. Шкаф, продавленный стул, в углу – колченогий стол, под окном – батарея. Держа в поле зрения непредсказуемых супругов Кавериных, капитан подошел к окну и пощупал шпингалеты.
«Второй этаж… Да нет, никакой гарантии это не дает… Абсолютно никакой. Они запросто могут сбежать… А я этого не хочу. Не только из-за Толи, но и вообще».
Дмитрий Каверин повалился на стул, размотал женин шарф, которым была перевязана его простреленная нога, и, морщась, стал осматривать рану. Надя стояла, засунув руки в карманы своего полушубка, и с вызовом смотрела на капитана.
– Это что, наша камера? – спросила она.
– Вроде того, – ответил Кошкин.
Надя воинственно вздернула подбородок.
– В гараже вы очень ловко воспользовались моментом, – начала она. – Но письменных показаний от нас вы не добьетесь! Не говоря уже о том, что доказательства… – Она умолкла.
– Я уже догадался, я понятливый, – кивнул Кошкин. – Он же работает теперь в строительной фирме, да? Вот почему трупы детей с некоторого времени исчезали бесследно? Вы просто расчленяли их и замуровывали.
– Я вам ничего не скажу, – сухо сказала Надя.
– Зачем вы убили Адрианова – чтобы прекратить расследование смерти Евгении?
Надя молчала.
– А профессор Свечников? Он что, понял, кто убил Евгению? И пытался вас шантажировать?
Снова молчание.
– А Маша что-то видела, но из вредности не сказала?
Дмитрий хихикнул.
– Мы понятия не имеем, о чем вы, – нагло объявил он.
– Сколько детей вы убили?
И услышал в ответ:
– Я несчастный невменяемый человек, капитан! Меня пожалеть надо, а вы…
И снова мерзкое хихиканье.
Однако терпение капитана, как и все в мире, имело свои пределы. Он закинул ружье за спину и покосился на окно.
– Отпустите! – завизжала Надя. – Отпустите, вы…
Она попыталась вырваться, пробовала запустить когти в лицо Кошкина, но капитан вовремя уклонился. Он подтащил сообщницу безумца к батарее и приковал ее к вертикальной трубе наручниками, которые достал из кармана.
– Сволочь! Мусор! – крикнула Надя и плюнула ему в лицо.
Она загремела наручниками, пытаясь освободиться. Кошкин вытер лицо и оглянулся на Каверина.
– Не смейте меня трогать! – завизжал Дмитрий, но Кошкин и его подтащил к батарее и приковал намертво. А потом все-таки не удержался и врезал. Раз, другой, третий.