Ее любили все

Вербинина Валерия

– Ну хорошо, – буркнул Макс. – Сдаюсь. Письма посылал я.

– Зачем?

– А вы не понимаете? Я хотел разворошить этот муравейник. Хотел, чтобы они все забегали. Чтобы стали советоваться, не шантажируют ли их, и прочее. Кроме того, я думал, что убийцей окажется тот, кто станет отрицать, что получил письмо.

– И давно вам пришел в голову этот план?

– Нет. Сначала, когда Евгении не стало, я хотел только одного: забыть. Кроме того, причина ее смерти тогда не казалась мне подозрительной. Но потом я узнал о завещании ее мужа, и в голову мне стали лезть разные мысли… Я не знал, что

делать. А еще через некоторое время Виктория проговорилась, что Евгения ждала ребенка. У меня вот тут все перевернулось. – Макс показал на левую сторону груди. – Я думал: боже мой, ведь кто-то убил их обоих. И когда прошло месяцев девять после ее гибели, эта мысль не давала мне покоя. Я думал, вот, она могла бы родить ребенка, если бы не умерла. Моего ребенка. – Он закусил губу. – Тогда я послал письма тем, кто, как я считал, мог ее убить, а потом вышел на вашего приятеля. Я хотел узнать все до конца.

– Так кто мог ее убить, по-вашему? – спросил капитан.

– Прежде всего ее муж, конечно. Потом его дочь, зять, первая жена. Потом Кирилл, которого она не любила, но у него явно что-то с ней было. Несерьезное, конечно, но тем не менее. Все. Хотя на всякий случай я отправил письма Льву и профессору, но это так… для подстраховки.

– А вашу подругу Иру, к примеру, вы исключаете?

– Это смешно, поймите, – раздраженно ответил Макс. – Ирина слишком глупа, она бы сразу же попалась. Да и Свечников ни в жизнь не стал бы ее покрывать.

– А почему он стал бы покрывать Кирилла?

– Потому что тот богат. За деньги, само собой, а вы что думали?

«А Иру покрывал бы, к примеру, если бы она заплатила ему натурой», – подумал циничный Кошкин, слишком хорошо знавший жизнь. Однако он поглядел на удрученное лицо плейбоя и решил, что не стоит его добивать.

– Я хотел еще спросить вас о Толе. Скажите, а он… – Кошкин поколебался. – Когда вы его видели в последний день, он ничего особенного не говорил?

Макс кивнул.

– Именно это я и пытался вспомнить, – сказал он. – Знаете, мне показалось, что за ужином он был как-то напряжен. Что-то он понял, это очевидно… или уловил… И это его убило, – мрачно закончил Доронин.

– Он не упоминал о звонке, к примеру? О голосе в трубке? Со мной он начал говорить про какой-то звонок, но нас прервали.

– Он что, имел в виду мои звонки? – удивленно спросил Макс.

– Не знаю.

– Очень странно, – сказал Доронин, хмуря брови. – Нет, если вы думаете, что его убил я… – Он пожал плечами. – Уверяю вас, у нас были нормальные рабочие отношения!

Тут он заметил, что капитан смотрит куда-то поверх его плеча, и резко обернулся. В дверях стояла Виктория Палей.

Глава 25

Герцог Моветон

– По-моему, я вас еще не приглашал, – насупившись, объявил Кошкин. – Как вы прошли мимо Натальи Алексеевны?

– Кирилл ее задержал, – ответила Виктория. – Но это все мелочи. Есть разговор.

– Что еще за разговор?

– Очень важный. – Она метнула взгляд на Макса и добавила: – Нет, не здесь. В библиотеке.

Макс усмехнулся и поднялся с места.

– Если она будет вас убивать, зовите на помощь, – весело сказал он.

– Всенепременно, – проворчал Кошкин. –

Ну, что вы еще придумали? – продолжал он, когда за плейбоем закрылась дверь.

Тон его Виктории, откровенно говоря, не понравился, но в тот момент она решила не обращать внимания на мелочи.

– Я же сказала – в библиотеке.

Они вышли из комнаты, поднялись по лестнице и вошли в библиотеку.

– Тинн! – важно сказали часы при появлении гостей и умолкли.

– Половина, – машинально отметил капитан. – Так в чем дело, Виктория Александровна?

– Я знаю, что представляло собой орудие убийства, – объявила Виктория. – Все дело в герцоге Моветоне.

– Э? Не понял.

– Я тоже сначала не поняла, – согласилась писательница. – Это, знаете, была такая мысленная импровизация на тему Шерлока Холмса. И я не сразу сообразила, зачем туда влез герцог Моветон, которого звали Александр. Вообще-то, моветон – это никакая не фамилия, – пояснила она. – По-французски это означает «дурной тон», и в позапрошлом веке это слово часто встречается в текстах наших классиков.

– Я в курсе, – объявил Кошкин, косясь на свою собеседницу. Мало ли что, в самом деле, может быть в голове у человека, способного на мысленные импровизации. – Виктория Александровна, нельзя ли ближе к делу? Я…

– А мы и так к нему близки, – парировала Виктория. – Дальше некуда.

С этими словами она оглядела полки, отодвинула в сторону стекло и вытащила поляроидную карточку, на которой были изображены она, Адрианов и Евгения.

– Держите!

Кошкин озадаченно нахмурился:

– Зачем?

– А вы посмотрите повнимательней, – посоветовала коварная Виктория. – Подсказка: полка без стекол. Снимок сделан в этом же кабинете, но много лет назад. Замечаете разницу?

Капитан взял карточку в руки. Верно, вот шкаф… вот полки… виден даже угол открытки… И на одной из полок стоит небольшой бюст… погодите-ка… знакомые очертания, но на такой небольшой площади фиг что поймешь… Кто же это такой, в самом деле?

– Ну да, это он и есть, – подтвердила Виктория. – Александр Македонский. Сувенир из Греции. Небольшой бюст желтоватого цвета, на подставке, довольно тяжелый – я однажды его держала в руках, когда помогала Валентину Степановичу переставлять книги. А теперь в кабинете его нет. Думаю, это и есть ваше орудие убийства. То, что ваши эксперты приняли за ребра на круглой поверхности, это волосы на голове бюста.

Капитан посмотрел на Викторию, на карточку, сел, резким движением выдернул из стола ящик, а из ящика выхватил лупу, как тореадор – мачете. После чего сел и принялся изучать снимок.

– Так, – выдохнул он, когда закончил изучение. – Из этого снимка я уже все выжал. Мне нужны другие, где запечатлен этот замечательный бюст.

– Тогда надо искать старые фотографии Валентина Степановича, – сказала Виктория. – Сделанные в этом кабинете. Принести альбомы? Я знаю, где они лежат.

Спустя полчаса с небольшим капитан мог уже числить себя счастливым обладателем трех фотографий, не считая поляроидной, где в кадр попал тот самый бюст. На одном цветном снимке Александр получился во всех деталях, и, разглядывая его, Кошкин все больше убеждался во мнении, что и в самом деле, это могло быть орудие убийства.