Ее последний вздох
Шрифт:
Вид у него был недовольный, впрочем, Ноласко редко выглядел счастливым, кроме тех случаев, когда устраивал кому-нибудь разнос.
– Мэйуэзер сказал вам, что я хочу видеть вас обоих, как только вы придете?
– Мы допрашивали подозреваемого по делу об убийствах танцовщиц, – сказал Кинс.
– И?
– Говорит, что он этого не делал.
– Расскажите мне, что у вас есть по этому делу.
Трейси и Кинс продолжали стоять.
– Анжела Шрайбер была стриптизершей в «Пинк Палас», – начала Трейси.
Ноласко откинулся на стуле.
– Я
– Похоже, тот же, – сказала Трейси.
– Слышать не хочу никаких «похоже». Мэр и городской совет прижали шефа полиции с этим делом, так что дерьмо течет рекой.
Вот, значит, почему Ноласко все еще торчит у себя в кабинете. Несмотря на явное сходство обстоятельств гибели обеих танцовщиц, городские шишки и полицейские начальники не хотят признавать серию. Они прекрасно знают, какую истерику устроят журналисты из-за одного этого слова, до какой точки кипения доведут публику, которая и так уже сыта по горло всеми этими кровопийцами, не говоря уже о финансовой стороне дела – расследование серийных убийств всегда тяжким бременем ложится на и без того скудный полицейский бюджет. Серийный убийца может продолжать убивать годами, даже десятками лет, а его безрезультатные поиски будут пожирать человеко-часы, бюджетные деньги и карьеры полицейских.
– Обе жертвы задушены одним способом, – сказал Кинс. – В обоих случаях постель была застелена, а вещи убитых аккуратно сложены.
Трейси внимательно наблюдала за Ноласко – не пробудит ли в нем что-либо из услышанного воспоминаний о Бет Стинсон, но капитан и глазом не моргнул.
– Что с веревкой?
– Предварительно? На вид обе одинаковые, узел один и тот же. Сами веревки сейчас в лаборатории у Мелтона.
– Кто еще работает по этому делу?
– Вик с Делом. Второй парой. Сейчас занимаются отпечатками. Рон сверяет номера машин, припаркованных у мотеля, последние телефонные звонки и текстовые сообщения с мобильника Шрайбер.
– Для разных убийц слишком много общего, – подытожил Кинс.
Ноласко поднял палец.
– Вот почему мы говорим об этом деле в моем кабинете, Воробей, – сказал он, назвав Кинса его кличкой. – Мы еще ничего не знаем.
– Серьезно? – удивилась Кроссуайт.
– Мэр и наш шеф не хотят сейчас отвечать на вопросы журналистов. Так как там зовут того парня, которого вы притянули?
– Уолтер Гипсон, – сказала Трейси. – Сознается, что был в ту ночь в отеле с жертвой. Отрицает, что убил ее.
– Врет, похоже.
– Возможно.
– Насколько сильны улики против него?
– Его отпечатки пальцев в мотеле повсюду. Сейчас ждем анализа ДНК. Хотя в случае с Хансен единственный образец ДНК, найденный на веревке, принадлежал ей же.
– Как так?
– Не знаю, – сказала Трейси.
У Кинса завибрировал телефон. Он прочел эсэмэску.
– Серабоне прислал ордер на обыск. Может, найдем у него кусок веревки и пойдем себе спокойно по домам.
Но Кроссуайт на это не надеялась.
Глава 11
Дверь
«Она моя дочь», – сказал ей Уолтер Гипсон и от этого сразу показался ей как-то человечнее. С другой стороны, Гэри Риджуэй, убийца с Грин Ривер, на чьем счету было по крайней мере сорок девять женщин в Сиэтле, сам признавался, что заманивал жертв к себе в машину, пользуясь тем, что на заднем сиденье сидел его сынишка.
Кроссуайт предъявила ордер на обыск квартиры Уолтера и его гаражного хранилища, и криминалисты принялись за дело, прежде всего достав пистолет Гипсона, который тот хранил в запертом сейфе у себя в спальне. Четырехзначным кодом служила дата рождения Маргариты.
– Это чтобы я не забыла, – сказала она.
Пока шел обыск, Маргарита сидела в гостиной, перебирая четки и то и дело промокая распухшие и покрасневшие от слез глаза носовым платком. Трейси сидела на кушетке напротив. Кинс и сестра стояли рядом. Трейси объясняла, что Уолтер задержан и находится в тюрьме округа Кинг, а потому не придет сегодня ночевать домой.
– Но он говорит, это не проблема, – сказала Маргарита. – Он говорит, его не поймали, потому что это не то, на что полиция тратит… – Она бросила взгляд на сестру, но та лишь пожала плечами и покачала головой.
– Свои ресурсы? – подсказала Трейси.
– Внимание… он говорит, это не то, чему полиция уделяет много внимания. – С последними словами ее грудь всколыхнулась, и она прикрыла рот, откуда наружу вырвался всхлип.
Трейси и Кинс переглянулись. Трейси подумала, не пришлось бы им приглашать переводчика.
– Что имел в виду ваш муж, когда говорил, что полиция не обращает внимания? О чем он говорил?
– О налогах.
– О налогах?
– Он говорит, полиции все равно.
– Ваш муж не платил налоги? – Трейси была уверена, что из зарплаты Гипсона, которую он получал в школе, налоги вычитаются автоматически, но тут вспомнила про муниципальный колледж. – Вы про те деньги, которые он зарабатывает преподаванием?
– Нет, про наживку.
Кинс кивнул Трейси.
– Он продает мушек собственного изготовления.
Маргарита посмотрела на него.
– У нас же ребенок, нужны деньги.
– И он не платит налоги с того, что продает, – сказала Трейси, наконец сообразив, что к чему.
– Он говорит, полиции все равно.
– А где ваш муж делает мушек? – спросила Трейси.
Они обошли «Тойоту Приус», припаркованную под навесом для автомобилей. Маргарита повертела диски на навесном замке.
– Он делает наживку ночью, – сказала она. И потянула замок, но он не раскрылся.